TS2: Challenge История "пьяной коммуналки" (завершено)

Правила

 

Читать дальше...

Когда-то вдоль реки Пьянки располагалась деревенька Пьянково с населением в триста вечно нетрезвых жителей. Потом те, кто смог, уехал в поисках лучшей доли. Население уменьшилось вдвое. Но, так как неподалеку построили небольшой завод, то называться деревней Пьнково стало невместно. И его назвали гордо поселком городского типа. Дома снесли, а на их месте возвели одноэтажные бараки, в которые и заселились бывшие деревенские жители. Выделенная им жилплощадь своей не ощущалась, а, значит, не требовала ухода и присмотра. Очень скоро все было загажено, как Авгиевы конюшни, и даже установленный в коммуналках график дежурств, не спасал положение.



Барак по адресу Пьяный переулок 44 ничем от других не отличался. Некрашеные снаружи стены, ободранные и в потеках обои внутри. Под слоем грязи смутно угадывалось, что кухня когда-то была белого цвета. А на сломанных кроватях и под ними водружались запасы тушенки, горошка и прочие остатки сухпайка. Вскрытые банки портились, что приводило в восторг танцующих вокруг пыльных лампочек Ильича мух.



























Первой в барак заселилась бывшая учительница Кузьминична. На правах первопоселенки она споро, забыв про радикулит, стащила в свою комнату книжный шкаф и двуспальную кровать. Хотя, при своей субтильности Кузьминична могла бы спать и на спинке этой самой кровати. Но двуспальная кровать выделяла ее среди других жильцов и повышала статус. А вот на книжный шкаф вряд ли кто стал бы покушаться. Так что Кузьминична предвкушала, как она будет заведовать общей библиотекой, просвещая рабочий люд. Бывшая учительница и без того охотно рассказывала всем, кто НЕ хотел ее слушать, что сам Владимир Ильич привозил к ней в школу Константина Дмитриевича Ушинского, и она учила обоих, как воспитывать подрастающее поколение. Слушатели не знали обоих старухиных посетителей и вынужденно ей верили.



Совершенно неожиданно в самой дальней комнате среди окурков и пустых бутылок обнаружилось пьяное и побитое тело со вчерашним, позавчерашним и сегодняшним перегаром одновременно. Бабка долго трясла тело, допытываясь: «Ты кто?! Где твой ордер на вселение?!» Тело мычало, что оно «Ал-ик, Ал-ик». Глуховатая учительница услышала имя аборигена, как Шкалик. Так его впоследствии все и называли.



Вторым жильцом стал молодой симпатичный человек по имени Василий. Род занятий которого был неясен. Всем контролирующим органам молодой человек поспешно сообщал, что он студент. Хотя, судя по тому, что «корову» Вася писал через ять, он не закончил не только КПК, но и ЦПШ.



Соседнюю с Васей комнату заняла Рива, комсомолка, спортсменка и просто красавица.



А через стенку от нее поселилась Аделаидка, которую все гордо именовали «наша шалава». Аделаидка работала не то секретуткой, не то нормировщицей, и крутила романы со всем начальством. Женатое начальство отделывалось выговором по партийной линии и фингалом от второй половины. Неженатое начальство просило распределить их в другой район.



Напротив ее двери поселился сурового вида мужчина по имени Оскар. Всем любопытствующим он сообщал, что был папанинцем и дрейфовал на льдине. В подтверждение чего показывал газету с размытой фотографией. А на ехидные вопросы, мол, почему в составе группы исследователей Арктики нет его фамилии, многозначительно отвечал, что не все тайны еще могут быть раскрыты.



Распределение дежурств и подсчет жировок взял на себя серьезный и обстоятельный Комбайн Иванович. В младенчестве его крестили Афанасием, но будучи секретарем комсомольской ячейки, Афоня организовал крестины по-советски всех членов своей ячейки. Один его друг вытащил бумажку с именем Персострат — (Первый советский стратостат), второй стал Юнпибуком — (юный пионер будущий комсомолец). А самому бывшему Афанасию досталось скучное имя Комбайн.



И последней ордер на вселение в барак получила Дуся. Дуся хотела замуж. Или семечек. Или кавалеров побольше. Но судя по Дусиной внешности, семечки были наиболее реальной целью.

 

Tauc, это мы еще до мордобоя и плевков в кастрюли не дошли...

 

Читать дальше...

Первая неделя у заселенцев предсказуемо началась с ссоры. Жильцы пытались распределить дежурства. При этом каждый пытался пропустить вперед себя остальных.
- Внучек, ты же помоешь полики за бабушку. У меня радикулит, плеврит и испанка.
- Да на тебе пахать можно, ведьма старая!
-Мужчина, не поменяетесь очередью со слабой женщиной?
-А на танцульках ляжками крутить силы были, вертихвостка?
В конце концов, решили, что никаких дежурств не будет, а убирается тот, кому больше всех вонять из туалета будет. Инфлюэнца в отдельно взятой коммуналке оказалась сразу весьма востребованной. Народ закупил платки размером с простыни и утыкался в них сразу от входа в коридор.

Тем не менее, самое благоухающее помещение пользовалось большим спросом. В некоторых случаях побеждала молодость, но иногда более тяжелая весовая категория.



Так как телефон висел в коридоре, то про личную жизнь всех знал каждый. Впрочем, в случае бабки Кузьминичны подозрительные звонки за личную жизнь не признавались. Просто делался вывод, что старуха делает свой гешефт. И добрые самаритяне-соседи дружно отказывались звать Кузьминичну к телефону. Пусть бедными будут все! Равноправие, так равноправие.



Неожиданно хорошей хозяйкой, несмотря на свою «фристую» внешность оказалась Аделаидка. Разумеется, соседи продолжали потихоньку перемывать ей косточки, но от приготовленного завтрака никогда не отказывались.



А сами в это время развлекались сообразно уровню своего развития. Рива агитировала Шкалика бросить пить. Шкалик грустно кивал, мол, заначка кончилась, и на сегодня он точно бросил. Комбайн Иванович, будучи переселенцем из деревни, в первый раз увидел ванну и стал использовать ее не по назначению. Хорошо хоть не в качестве унитаза. А Вася, как человек грамотный, изучал советскую прессу.



Он же сообщал всем жильцам об открытых вакансиях. Рабочих мест было мало, так что приходилась устраиваться на самую низкооплачиваемую работу.



Последним про возможность устроиться на работу узнал наигравшийся Комбайн Иванович. А Шкалик работать вообще не собирался. Он еще пару лет назад обчистил чью-то квартиру, и теперь распродавал заначку.



Мало было получить приличную должность. Гораздо важнее было на ней удержаться. Вот и старались жители коммуналки освоить новые навыки, чтобы обштопать конкурентов.



Комбайн Иванович, оккупируя ванную, прослушал обсуждения соседей по поводу конкуренции, так что спокойно валял дурака, записывая в дермантиновую тетрадку гадости про соседей и их знакомых. К сожалению, он не учел, что книжный шкаф, где обреталась тетрадка, стоял в комнате у старухи Кузьминичны. А та обладала любопытством мангуста и очень мощными очками для чтения.



Оскар кадрил симпатичных и не очень барышень, интересуясь как бы невзначай, какие у них жилищные условия. Дамы с отдельной жилплощадью и наличием влиятельных друзей сразу же переводились в категорию «очень симпатичные».



Кузьминична самозабвенно ругалась с подругами и не догадывалась, что соседи в очередной раз обломали ей ее маленький гешефт.



Шкалик в тоске по закончившейся поллитре не нашел ничего умнее, как помыться в ванне. Все бы ничего, но ее только что закончила драить Аделаидка. Пришлось бедняге скрести ее вновь. На этот раз грязи было вдвое больше.



К вечеру понедельника с работы вернулись первые работяги. Шкалик предложил было вкладывать деньги в общий котел, и тут выяснилось, что делиться заработанным не желает никто. Никто не собирался жить в коммуналке до старости, и все мечтали накопить паевой взнос в кооператив в размере 20 000 симолеонов.



В этот же вечер случился первый бытовой скандал. Кто-то нагадил мимо унитаза и не убрал за собой. Следствие виновного не обнаружило. Лужу вытерла безотказная Аделаидка.



А Кузьминична, как ни в чем не бывало, бродила по коридору и интересовалась: «Никто супчик не готовил? Так супчику хочется».



Пострадав, Кузьминична демонстративно сжевала вставными зубами пакет с засохшим печеньем. Впрочем, никто демонстрации не заметил.



Только Комбайн Иванович вспомнил, что еще не ужинал. Лучше бы он вспомнил, что не умеет пользоваться газовой плитой.



Пожар потушили под утро. Все были грязными и закопченными. А, если все воняют одинаково, то чем Шкалик не жених?



В возможность нового союза поверила и Дуся. А что, работают они с Васей в одной организации, почему б не случиться служебному роману. Дуся вычитала в каком-то женском романе, что для соблазнения мужчины надо чаще показываться ему в нижнем белье. Напялила кальсоны дедушки 58 размера и выставила вперед грудь. Ну, чтобы показать, какое у нее большое сердце. И как оно жаждет любви.



У Аделаидки на работе случился конфуз. Посол какой-то страны с трудновыговариваемым названием требовал на завтрак жареный сыр. Аделаидка ответила стихами пролетарского поэта Маршака:

'В чем же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.
Возьмите простокваши,
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать!'

И скромно добавила, что вот сыр как раз она жарить не умеет.



Посол был в восторге от находчивости и эрудированности юной особы, и Аделаидку повысили.



Тем временем в туалете была обнаружена очередная лужа. И на этот раз виновный пожелал остаться неизвестным.



Дуся, видя, что Вася не понимает ее намеков, решила вызвать у него ревность. Так было написано в ее любимых женских романах – «Вызовите у мужчины ревность. Пусть он застанет вас с другим в компрометирующей ситуации». Вася, увы, женских романов не читал, поэтому ничего не понял.



С горя Дуся вычистила раковину.



А потом вымылась сама. Но Вася все равно ничего не понял.



Рива вслед за соседкой тоже отказалась готовить послу сыр, и ее повысили. За компанию.



Кузьминична практически от чистого сердца решила дать Дусе пару советов из серии «как выйти замуж». При этом собственное стародевичество ее не смущало. Важна ведь не только практика, но и отличное знание теории. Дуся помощь не оценила.



Кстати, сама Кузьминична, как женщина, соседями давно не воспринималась. Даже Шкалик не заметил, как эротично торчит из пены ее мосластая коленка.



Дуся же вспомнила еще одно правило для незамужней девушки: путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Поэтому наварила каши, наелась от души сама, а потом еще и кухню в сердцах выдраила. На запах каши выполз из комнаты даже все проспавший Комбайн Иванович.



А вот Оскар не оплошал в отсутствии конкурента. Пусть даже ему и пришлось вырядиться в осла. Позор забудется, а жалование останется.



А Аделаидке для повышения даже и переодеваться не понадобилось. Кузьминична только многозначительно поджала губы. Мол, понятно, почему этой фифе все время жалование прибавляют. Хотя это она зря. Уж кто-то, а Аделаидка всегда изучала нормативные документы, чтобы хорошо работать.



А Комбайн Иванович доел все, что было в кастрюле, после чего сообщил, что, скорее всего и завтра не сможет выйти на службу. По состоянию здоровья. Хотя, это он симулировал, подсмотрев симптомы у отравившегося где-то паленым самогоном Шкалика.

 

Читать дальше...

Дуся пошла вразнос. Недавно ей попались стихи одного советского поэта:

То кокетничает
Грудью,
То кокетничает
Задом.

Стихи были длинные и красивые. Особенно Дусе понравилось обращение «живописная лахудра». Они так загадочно звучали и, наверное, значили что-то хорошее. И Дуся изо всех своих разумений принялась кокетничать задом перед Шкаликом в присутствии Васи - пусть поревнует. А грудь у нее и сама кокетничала, стоило только чуть сильнее вздохнуть.



Кажется, Васю смутило присутствие этого алкаша рядом, и он поспешно ушел. А алкаш поволокся за ним следом. Вот незадача. Какие эти мужики деликатные. Не хотят из-за нее, Дуси, драться.



С горя Дуся чуть не утопилась в ванне, но места было маловато.



Пока Дуся намывала филейную часть, вероломный Вася уже кадрил какую-то сушеную стерлядку с голым пупком. Видно, из города с концертами приехала. Вроде бы ее Юлианнка звали. Ах, эта Юлианнка хуже карасину, - вздохнула Дуся.



Потом, правда, выяснилось, что девицу звали Лилька. Ну, тоже собачья кличка какая-то.



У Оскара на работе были какие-то неприятности. Кажется, кадровичка требовала подтверждения его участия в папанинской экспедиции. А, когда Оскар намекнул на секретность информации, спокойно заявила: «Для меня никаких секретов нет. Я сама в первом отделе работаю». Так что Оскар наорал на Риву и отказался подойти к телефону, узнав, что звонит «какая-то мымра».
А Рива всего только и пошутила, что Оскара, видимо по голове мячом стукнули, раз он никого не помнит и не знает. Женская часть квартиры охотно обсудила стукнутого Оскара. Все равно больше никаких новостей не было.



Ну, был еще Комбайн Иванович, которого тренер поставил развлекать футбольную команду перед каждой игрой. «Элегантнее падай, Трактор!»,- орал тренер. Комбайн Иванович в мятых сатиновых трусах до колен пыхтел, сопел и старался падать элегантно. Возможно, какая-то элегантность в его падениях и присутствовала, но разглядеть ее за пылью, клубящейся после каждого его падения на газон, не удалось никому. Зато футболисты конкурирующей команды были выведены из строя и не могли принять участие в следующей игре. Очень уж у них болели от смеха мышцы живота.



Приехавшие из города комсомольцы агитбригады не нравились не только Дусе. Один рыжий длиннопатлый пытался поспорить с Кузьминичной насчет стихов Пушкина «Мцыри». Та никак не могла поверить, что перепутала автора, и честила почем зря «этих городских умников». А тут еще стерлядка Лилька сломала раковину. Так что Кузьминична оторвалась всласть. На своих-то особо не покричишь.



Ремонтировать раковину взялся Комбайн Иванович. Что уж он там с ней делал, неизвестно. Но грохотало из ванной знатно. И даже Шкалик с перепугу протрезвел.



Прожорливые городские подъели все, что было в холодильнике. Пришлось Риве среди ночи бежать в Моссельпром. Вот только на 194 симолеона сильно не разгуляешься. Все жители коммуналки норовили запрятать свои сбережения в матрасы, а Дуся в кальсоны дедушки. И в общий котел деньги никто вносить не хотел. Был страшный скандал. Пьяная коммуналка бушевала до утра. Но к утру было принято решение: деньги – общие, пока все живут в одном бараке. Если кто-то получит ордер на отдельное жилье, то ему выдадут его долю согласно жировок. И баста!



Бабка нашла у Комбайна тетрадку с характеристиками «сокоммунальников». Сначала хихикала, а потом добралась до своего описания. Теперь записи делают все: уж больно заковыристо выражается бывшая школьная учительница. Грех упустить такие фразеологизмы.



Дуся разочаровалась в Васятке и переключилась на Оскара. Зазвала его на танцы. Мол, в парке духовой оркестр Цфасмана играет. Цфасмана Оскар не одобрил и направился к бесплатному для всех посетителей парка угощению. А Дуся, вздохнув и сглотнув слюну, решила продемонстрировать всем свою шикарную фигуру.



Эх, не надо было ей бросать Оскара без пригляда. Пока она сбивала мячом баскетбольную корзину, он кадрил какую-то белобрысую вертихостку в ночнушке чуть пониже пупа. Хорошо, хоть выловленную рыбу ей не отдал, а забрал с собой. Вернее, Дуся у него отняла. Нечего продуктами раздариваться!



Пока они так гуляли, счастливый Вася прыгал по лужам без навязчивого Дусиного присмотра.



Аделаидка, как выяснилось, вовсю старалась быть незаменимой для начальства. Пока другие девицы в конторе собирали сплетни и бегали к местной гадалке, Аделаидка рылась в архивах и выясняла информацию у причастных лиц. Начальник был доволен, так как благодаря Аделаидке удалось доказать, что пришедшая на него анонимка, поклеп и навет.



А вот Дуся совершила страшную глупость: рассказала кому не надо анекдот о кукурузе!!!! Все обошлось, но Дусю взяли на карандаш.



Комбайн Иванович с Кузьминичной перешли к открытым боевым действиям. Схватка не выявила победителя, но показала, что в бараке давно не производилась уборка.



Вообще, жизнь в бараке постепенно налаживалась. Риве выдали пассатижи и назначили специалистом по особым вопросам. А Васю и Дусю записали в цирковую бригаду.



Когда они на следующий день поехали выступать перед колхозниками прямо в цирковых костюмах, провожать их вышли даже обитатели соседнего барака. Еще бы – такое развлечение!



Кстати, возвращался Вася не менее триумфально. На этот раз перед бараком было еще больше зевак.



От Оскара отстала бдительная кадровичка, а Аделаидку комсомольская организация заслала под воду. Пришлось срочно учиться плавать.



Наконец, тренер остался доволен падениями Комбайна и даже выучил, как его зовут. Хотя, тот рассуждал здраво: неважно, как величают, важно, как привечают.



Кузьминична принесла очередную сплетню. Бог весть где она их находит. Ведь за порог барака старуха ни ногой, но знает все и про всех. Кузьминична давно считала, что нигде Вася-студент не учится, а пользуется студенческими корочками, чтобы проворачивать какие-то торговые делишки. Мол, люди к нему ходят подозрительные. Недавно какой-то лох принес странного вида предмет. Большой, плоский. На вид, как зеркало, но поверхность черная, и лица в нем видно плохо. А назавтра этой штуковины в Васиной комнате уже не было. Кузьминична в каждый угол заглянула. Даже под кровать залезла. Пыль была, пауки были, а штуковины не было.



И не было скрипки, на которой так любила пиликать Рива. Оскар проверил все места, куда ее могли по забывчивости поставить. Нашел сломанной и лежащей на другом конце улицы. А в доме из посторонних было только два Васиных приятеля.



Надо сказать, что эти идеи посетили бабку после раскурочивания Шкаликовой заначки с самогоном. А чуть позже Кузьминичну вообще потянуло на подвиги.
Они с Комбайном в очередной раз сцепились не на жизнь, а на смерть.



Вот только это происходило в туалете, так что обитатели барака вынуждены были пританцовывая ждать, пока эта комната освободится. Лезть бабке под сухонький кулачок никто не решился.
В конце концов, драчуны были вынуждены выйти из санузла, куда тут же без очереди проскользнул Вася. Кузьминична рявкнула на Комбайна Ивановича: «Это ты его пропустил», и начался второй раунд .



В доме в очередной раз закончилась провизия. На этот раз ее небрежно оплатил Вася, так что обитатели барака решили, что его темные дела их не касаются. Пусть только деньги в общий котел вносит.
Тем более, что скрипка чудесным образом оказалась на своем месте.



Но Кузьминична не унималась. «Повяжут нас из-за этого жульмана, вот как пить даст повяжут», - свистящим шепотом сообщала она влюбленной в Васю Дусе.



Остальные жители коммуналки на бабку давно махнули рукой. Шкалик похмелялся малосольными огурчиками. Аделаидка, Комбайн и Оскар трудились на благо народного хозяйства.



А Оскар после работы ухитрялся еще и готовиться к сдаче норм ГТО. У наблюдающего его выкрутасы Шкалика даже голова кругом шла. Хотя, возможно, это было из-за похмелья.



Как Оскар не тренировался, а в спортивный клуб позвали не его, а Аделаиду.



Как-то вечером в барак заглянул городской хлыщ, которого наняли возглавлять дом культуры. Он сразу положил глаз на Риву и стал ее уговаривать выступать в столовой во время обеда рабочих. Мол, теперь так принято даже на самых крупных заводах. Но Рива, как истинная комсомолка, гордо отказалась. Дура. А, может, она просто побоялась перейти дорогу Дусе, у которой вроде бы что-то наклевывалось с Васяткой.



Но не успела Дуся мысленно примерить подвенечное платье, как вероломный Вася был замечен в компании очередной городской стерлядки. Мол, они готовились к соревнованиям по шахматам.
Соревнования организовывал стерлядкин родственник, так что победа у Васи, можно сказать, была уже в кармане.



Простодушный Комбайн Иванович только за голову хватался, видя, как порочен и продажен этот мир. Он попробовал и сам схитрить. Думал, что его сразу поймают за руку. Но нет, не поймали, а даже продвинули по службе.



Рива уже тысячу раз пожалела, что не приняла предложение городского хлыща. Ну, не знает она нот, так ведь и другие не знали. Лишь бы зарплату платили. А на своей должности она была не так ловка и хороша, как Аделаидка. Вот и вылетела с работы.



А тут еще второй хлыщ, только более потасканный, Аделаидке хорошее место предложил. Хорошо, хоть та отказалась. А то Риве хоть в петлю от зависти.



Она попыталась было обратить внимание хлыща на себя. Но кокетничать совсем не умела, так что ее неумелый флирт был воспринят, как откровенное хамство. А тут еще хлыщ руки распустил.



И Васю, как назло, повысили по службе. А ведь эта должность могла бы достаться ей, Риве…..

 

Alanna2202, я не успевааааю все твое читать!
Но я доберусь до всего!

 

Читайте на здоровье, люди добрые! ))))))))))))))))))))

 

Читать дальше...

Ночь все обитатели коммуналки проснулись вместе со Шкаликом. До того, наконец, дошло, что Кузьминична наваляла Комбайну Ивановичу, и Шкалик, радуясь, как ребенок, безостановочно пересказывал особо полюбившиеся моменты драки, старательно подражая голосу Вадима Синявского. Комбайн Иванович злобно сопел и тренировался, чтобы в следующий раз не оплошать. Следующий раз наступил очень скоро, даже раньше, чем утро.



После чего Комбайн Иванович общим собранием жильцов под предводительством проигравшей на этот раз Кузьминичны был наказан и отправлен на исправительные работы – оттирать с плиты разлившееся в пылу драки молоко.



Кузьминична ехидно ухмылялась, рассматривая мосластый филей своего врага, и мысленно примеряясь по нему сухоньким кулачком.




Рива в разборках своих собарачников не участвовала. Как только она отошла от несправедливого на ее взгляд увольнения, так тут же начала искать новую работу. Это только Шкалику позволено «водка пить земля валяться», а по ее душу уже приходил участковый, цитируя закон о тунеядстве. Планы у Ривы были большие. А кто заподозрит в секретаре комсомольской ячейки будущего вора в законе? А пока можно и мелочь по карманам потырить. Рокфеллер тоже начинал с перепродажи конфет собственным сестренкам.



Руководство команды в очередной раз обратило внимание на Оскара. Рослый, харизматичный. С такой фигурой только знамя на демонстрациях носить. Комбайн же хорохорился, вызывая понимающие усмешки собарачников. Мол, это мне должны были дать повышение, да я в этот момент как раз в туалет отходил.



А вот очередное повышение Аделаидки вызвало зубовный скрежет уже у всех. Конечно, ходит, сверкая голыми коленками перед начальством! Да еще и наряд какой-то буржуйский. Советская женщина в таком ходить не имеет права!



Рива даже со злости отвесила подзатыльник Шкалику и отправилась вне очереди чинить сломанную им раковину.




При очередных коммунальных разборках на тему «куда деваются продукты» и «кто не гасит свет в туалете» выяснилось, что Кузьминична окончательно впала в маразм. Сначала она сообщила всем, что Шкалик в нее влюбился и «шастает к ней по ночам, чтобы лишить последней невинности». Потом вообще заявила, что в бараке живут непрописанные граждане, они, мол, свет и не гасят.



Бывшие товарки Кузьминичны по школе злословили, что это ей мерещатся недопущенные до переводных экзаменов ученики.



Дусю в цирке назначили чревовещательницей. Она толком не поняла смысла своей работы, но на всякий случай тщательно втягивала чрево. Вроде получалось. Но ненадолго.



На Комбайна Ивановича пришла на работе разнарядка – ходить на общественных началах в спортивный клуб. Комбайн вздыхал, чесал затылок и сомневался. С одной стороны – вроде доверяют, поощряют, можно сказать. С другой стороны платить за это не будут. А слово «бесплатно» крестьянская натура Комбайна Ивановича воспринимала, как оскорбление. А тут еще бабка под руку зудела. Мол, не пойдешь, пропесочат на собрании.



Вообще, атмосфера в коммуналке была такова, что, если кто-то тебя хвалил или поощрял, стоило ждать вселенской гадости. Успешных соседей ненавидели. В суп вроде не плевали, опасаясь алаверды, но гадости делали с огромным удовольствием.



Дуся в цирке познакомилась со старичком-бухгалтером и активно его охмуряла. Кто-то сказал ей, что беседу лучше начинать на нейтральные темы: погода, работа, дети. И Дуся с увлечением рассказывала своему престарелому кавалеру, о чем ее чрево напророчило. Мол, ждет его советское правосудие, дорога дальняя и казенный дом после конфискации имущества. Старичок неожиданно скоропостижно вышел на пенсию и исчез из Дусиной жизни.



Зато у Ривы, наконец, жизнь пошла на лад. И плевать, что «бандит» это не по-комсомольски. Зато мелкие лавочники прониклись к Риве уважением и перестали задирать цены.



В цирке у Васи и Дуси по-прежнему творился… цирк. Например, на Васю нацепили какую-то жестянку и велели изображать рыцарские бои с мировым злом. А Дуся, наконец, перестала демонстрировать чрево и принялась демонстрировать грудь.



Кузьминична продолжала чудить. Насмотревшись на пророчества Дуси, она принялась изрекать свои. То убедит Шкалика, что скоро каждому в их ПГТ разрешат купить по машине. И Шкалик всерьез начнет выбирать между «Паккардом» и «Бьюиком». То перепутает название очередной Аделаидкиной должности и выдумает, что скоро боеголовки будут самонаводящимися. Куда они будут наводиться и кому это вообще нужно, бабка не рассказывала, только многозначительно поджимала губы. Совсем старуха плоха, сделали вывод жители коммуналки.



Вася, видимо слишком активно размахивал мечом, изображая борца с мировым злом. Администрации цирка надоело чинить разваленные им декорации, и Васю перевели в жонглеры.



Риве же, наконец, стали поручать серьезные дела. Так что на вырученные от ставок деньги она приоделась и даже купила пальто с меховым воротником.



Пророчества Кузьминичны становились все мрачнее и мрачнее. Теперь она рассказывала, что скоро их барак посетит странная женщина в цветастом платке и босая. И с этой женщиной придет смерть. Народ только хмыкал, узнав по описанию цыганку, через которую почти все обитатели барака сбывали украденное или совершенно случайно попавшее к ним в руки. Смерть она точно не несла, а вот денег после общения с ней совершенно точно можно было недосчитаться.



Единственным, у кого не получалось скопить немного легких денег, был бедолага Комбайн. Даже, когда его пригласили выступить по радио в «Пионерской зорьке» и даже написали за него текст выступления, Комбайн с треском провалился. Он бекал, мекал, забывал слова. Потом обругал девочку, поправляющую ему микрофон. При чем самым приличным в его речи были слова «безрукая» и «баба». Остальное редактор пытался «запикать», но это оборудование еще не изобрели, так что пришлось просто шипеть и свистеть в микрофон. А в конце Комбайн Иванович вообще уронил бумажку под стол и долго ползал там, разыскивая текст.



Немудрено, что вскоре снова повысили не его, а уверенного в себе Оскара. И даже выдали новую форму. Ну, во всяком случае, чистую.



В Пьянково приехали представители заграничной фирмы по изготовлению мороженого, хотели построить здесь свое отделение. Но советским детям не нужно буржуйское мороженое. В цирке был поставлен номер, в котором Вася давал понять империалистам, что нас их сладостями не купишь! Товарищи из обкома партии очень благодарили Васю за проявленное политическое чутье и даже дали премию.



Рива на пару с подружкой облапошила Кузьминичну, выманив у той пенсию на покупку ценных (но фальшивых) облигаций.



Понятное дело, что бабка, общупав и обкусав ценные бумаги, вскоре поняла, что ее надули. Но денежки-то тю-тю. У Кузьминичны прихватило сердце, и вскоре ее не стало.
Оказалось, что до основной заначки подружки-мошенницы все-таки не добрались. И деньги были распределены согласно бабкиному завещанию. Кстати, Рива в завещании упомянута не была. Бабка как чувствовала!



В цирке возобновили номер «Рыцарь света сражается с мировым злом» и включили в него Дусю, предварительно заменив деревянный меч на картонный (авось не развалит декорации). Сражаться со злом стало значительно труднее.



Дуся решила усовершенствовать номер, и сражаться со злом, сидя на воздушной трапеции и играя на скрипке. Смутно Дуся осознавала, что это уже где-то было, но руководство ее поддержало и велело больше тренироваться.



Аделаидка обзавелась кавалером. Кавалер был субтилен, плешив, но имел отдельное жилье.



Обзавелась поклонником и Рива. Этот вообще был старше Мафусаила, хотя и молодился. Доставал какие-то целебные отвары. В городе как раз прошла эпидемия инфлюэнцы, а таблеткам из местной аптеки народ не доверял.



Хотя Оскар на этом страшно погорел.



Хорошо, хоть из команды не выгнали. Только после этих снадобий Оскар еще и светиться в темноте стал. Вот что значит не доверять советским фармучреждениям, а поощрять нелегальных целителей!

 

Мне все время кажется , что у нее на жопе какая-то хрень, которая отстегивается.)))))))))))

 

Читать дальше...

Без Кузьминичны было как-то скучно. Наверное, стоило бы как-то помянуть старуху, но старые ритуалы безжалостно были отринуты, а новых никто не придумал пока. Только Шкалик ни на йоту не сомневался в своих действиях и поминал Кузьминичну всем, что попадалось под руку и имело вид жидкой субстанции.



Остальные собарачники гордо заявляли, что они не верят в приметы, нечисть и непомянутых бабок. И всласть обсуждали Комбайна, якобы наложившего на Кузьминичну порчу, вследствие которой та и гикнулась. А тут еще Комбайна Ивановича на работе повысили, да по этому поводу устроили небольшой банкет, а по-русски обмывание. На обмывании повышения в столовке повариха подала лосося второй свежести, так и тут Комбайн ухитрился не отравиться. Ну, гад же!



После кадровых перестановок в команде, где работали Оскар и Комбайн Иванович открылись новые вакансии, так что всем приходилось буквально из спортивных трусов выпрыгивать, чтобы занять освободившееся место. Оскар даже изобрел новую методику тренировок. Называлась она «Звезду тебе в колено».



Дуся на профсоюзном собрании подняла вопрос о дискриминации по половому признаку. Народ озадачился, вроде полы недавно перестилали и красили, но Дуся, не слушая вопросов, неслась вперед, как паровоз к победе коммунизма. Почему, вопрошала она, ее, Дусю поставили на цирковой номер, да еще и реквизит выдали поцарапанный, а вот Васе поручили конферанс. Да еще и зарплату прибавили?! Вася же меланхолично отвечал, что с ее голосом только перед лягушками в поселковой луже выступать. И вообще, ему, Васе нужно разработать номер, готовясь к встрече со зрителями. На что Дуся парировала, что он, судя по зевкам, готовится к встрече с подушкой. Профсоюзное собрание закончилось, как обычно, пением «Интернационала».



Неожиданно отрекшиеся от старого мира и обычаев собарачники вспомнили о душе. Как не утверждали заезжие лекторы, что жизни после смерти нет, а душа перестает существовать после смерти, но нематериальный мир опровергал их постулаты. Мощно так опровергал. До мокрых подштанников.



И только Вася-студент не боялся призрака непомянутой Кузьминичны, а усердно тренировал мышцы ног по завету своего учителя, конферансье на пенсии: в нашей профессии главное не голос и не внешность, а умение быстро бегать от раздраженных зрителей.



Дуся последовала примеру коллеги, только тренировала она ягодичные мышцы, как самые важные в организме. Судя по реакции жителей поселка, тренировки шли ей на пользу. Вон как один завис. Утверждал, что он специалист, и все норовил проверить качество тренировок.



В конце весны в Пьянково проводились военные сборы. Кто мог, таскал носилки, кто не мог стоять на ногах (вроде Шкалика) - изображал из себя пораженных. Рива, пользуясь тем, что закончила курсы шоферов, перевозила и тех, и других, и сами носилки. А вот Аделаидка попала в основную команду, разыскивающую по кустам террористов. И так это у нее замечательно получалось, что вместо террористов, она изловила в кустах своего плешивого кавалера. А уж потом он ее нашел. Учения удались на славу.



Дусю на сборы не призвали, не нашли формы на столь нестандартную фигуру. Она вместе с цирком устраивала перед запасниками концерт. Когда –то «на ура» прошедший номер Васи с мороженым на этот раз успехом не пользовался. Военнообязанные освистали жонглершу-неудачницу. Мол, неудачный у нее репертуар. В общем, все, как в старом анекдоте: «Однажды Людмила Зыкина выступала с концертом в Баку. После концерта пела на "бис" ещё 40 минут. Публика аплодирует, не отпускает. Наконец Зыкина взмолилась, "Отпустите, я уже больше петь не могу". Тут встает один кавказский мужчин с большими усами и говорит, "А ты не пой, ты просто ходи туда, сюда, а мы смотреть и хлопать будем".



Комбайна Ивановича на время сборов какой-то идиот направил в интендантскую команду. Благодаря этому до запасников дошла только треть продуктов и десятая часть спирта, предназначенного для протирки особо точных механизмов. После сборов Комбайн еще сутки где-то бродил, потом явился, пытался утопиться в ванной, потом снова захотел жрать. Пить он не мог уже просто физически. А вот поесть не смог уже Оскар, так как холодильник после набега Комбайна Ивановича оказался девственно пустым.



Зато Комбайна благодарили за хорошее снабжение во время сборов члены его команды и прикомандированный к ним для обмена опытом чудаковатый американец в клетчатых штанах.



Вообще, популярность - странная вещь. Вот казалось бы, кому может быть интересен запойный пьяница Алик, у которого, кроме пустой тары по кроватью, ничего за душой нет. А вот поди ж ты - звонят женщины. И прехорошенькие! А вот за Аделаидкой вдруг принялись ухаживать сразу два кавалера. По всей видимости, они побоялись, что соседка выйдет замуж за своего плешивого коллегу и пропишет его в бараке.



Дусю в цирке назначили вторым конферансье. Вот что значит правильно натренированные ягодичные мышцы!



Оказывается, Шкалик пользовался популярностью не только у незамужних поселковых дев, но и у местных барыг. Не зря Кузьминична в свое время подозревала его в спекуляции краденым. С такими талантами Шкалик уже должен был сидеть в тюрьме. Спасало его только то, что зарабатывал он за сбыт наворованного совсем немного. Едва только хватало на выпивку. Так что доказать его причастность никому пока не удавалось - пустые чекушки своего хозяина не сдавали.



Рива только брезгливо морщилась, глядя на своего соседа по бараку. Всего у человека в избытке – и мозги есть, и рот поганый. Ни одного стакана не пропустит. Сама Рива никогда не была хорошим организатором, только исполнителем. Поэтому вполне естественно, она завидовала тем, у кого был аналитический ум. С другой стороны, случись что, исполнителям меньше дадут. А банда, в которой обреталась Рива, задумала серию крупных ограблений сберегательных касс. Так что лучше уж Рива будет рядовым грабителем.



Комбайну на работе по итогам соцсоревнования вручили грамоту и книгу по психологии. Тот долго думал, что с ней делать, но, в конце концов, решил прочесть. Это заняло довольно много времени, но Комбайн Иванович был по-крестьянски упорен. Наконец, фолиант был прочитан от корки до корки и занял свое место в книжном шкафу покойной Кузьминичны. А сам Комбайн был буквально потрясен и приставал ко всем подряд. Мол, почему мне никто не сказал, что в общении с неприятными людьми нужно просто сдерживать свои чувства. Вот если бы Кузьминична была жива!



Свят, свят, - суеверно шептали его соседи – атеисты и незаметно крестились. Бабка и после смерти никого не оставляла в покое, так что книжка по психологии не помогла бы нисколько. До сих пор призрак старухи ни разу не являлся только Риве. Хотя та была бы и не против.



По поселку прошел слух, что на той стороне реки для жителей Пьянково построили большой кооперативный дом с отдельными квартирами, где у каждого будет своя кухня и даже отдельная гованна. Народ оживился. Ясно было, что квартир на всех не хватит, так что люди бросились в сберегательные кассы – проверить лицевой счет и погасить облигации выигрышного займа. Первой удалось накопить взнос на кооперативную квартиру Аделаидке. Ну, да в этом никто и не сомневался. Как оказалось, эта рисковая девица больше всего на свете хотела работать обычным поваром. Ну, может, не совсем обычным, а самым лучшим, но все-таки поваром. Теперь на собственной кухне она сможет развить свой талант.





Вася был в шоке. Он ожидал, что первый ордер на кооператив достанется именно ему. Но оказалось, что Васе не хватило средств на взнос. Нервничая, он потерял концентрацию, в результате чего свалился в оркестровую яму и сломал ногу. Нет, это не его нога на снимке. А тут еще подружки активизировались, как только узнали о будущем расселении. Какая-то полуголая девица обиженно выговаривала офигевшему от таких претензий Василию: мол, совсем ты про меня забыл, и где же твоя любовь до гроба.



А к Оскару приехал его друг американец. Ну, тот самый в чудном костюме, который раньше нахваливал Комбайна Ивановича и пытался его вызвать на откровенность. Но Комбайн только стискивал зубы и говорил, что не выдаст ихним буржуям нашенские секреты. Даже, если бы знал, не выдал. Оскар же такими вещами не заморачивался. Приятель научил его фирменной американской забаве – драка на подушках. И теперь они планомерно уничтожали осташийся от Кузьминичны текстиль. И все это под аккомпанемент разучиваемой Ривой на скрипке «Еврейской комсомольской»:
Еврейская комсомольская
Музыка: И.Дунаевский Слова: В. Волженин
На рыбалке у реки тянут сети рыбаки,
На откосе плещет рыба, словно глыба серебра,
Больше дела, меньше слов, нынче выпал нам улов,
Будет селам и столицам вдоволь рыбы, е-о-о.
Больше дела, меньше слов, нынче выпал нам улов,
Будет селам и столицам вдоволь рыбы, е-о-о.

Над рекою, над водой плавал месяц молодой,
Не меня ли ты ласкала, называла "Милый мой".
Больше дела, меньше слов, нынче выпал нам улов,
Будет селам и столицам вдоволь рыбы, е-о-о.

На рыбалке у реки тянут сети рыбаки,
Тянут, песни распевая, а милая не со мной,
Больше дела, меньше слов, нынче выпал нам улов,
Будет селам и столицам вдоволь рыбы, е-о-о.
Больше дела, меньше слов, нынче выпал нам улов,
Будет селам и столицам вдоволь рыбы, е-о-о.

1937
«Е-о-о» получалось у Дуси и скрипки лучше всего.



Вася посмотрел на этот дурдом, да и съехал ночью, пока все спали. Даже не обмыл ордер на квартиру.



Американец, правда, попытался его перед этим охмурить. Мол, у вас в Штатах будет собственное шоу. Но Вася был непреклонен – только советский цирк!



Видя, что коммуналка потихоньку расселяется, с горя запил Шкалик. Ему-то новая квартира не грозила. Шкалик бродил по опустевшему бараку и причитал: «Не с кем теперь выпить, и за задницу скоро никого не ущипнешь». В этот момент ему навстречу шел Комбайн Иванович. Шкалик сфокусировал на нем взгляд и махнул рукой: «Я же говорю, и не с кем, и некого». На всякий случай Шкалик даже сам нарезал хлеб для бутербродов, мотивируя это тем, что надо привыкать жить самому. На этом его ролевая игра в рачительного домохозяина закончилась. Во всяком случае, выбросить мусорное ведро у него уже рука не поднялась.



Оскару подсказали нужного человечка, от которого зависело распределение ордеров на квартиры. По удачному стечению обстоятельств, человечек любил выпить. Так что скоро и Оскару выдали заветный ордерочек.



Пы.Сы. На заднем плане такси, а в нем Оскар. Ну, вдруг кто не заметил за Комбайном Ивановичем.



Дуся засуетилась. Пока ордера на квартиры на Васином этаже еще были, но мало ли что. Заселятся какие-нибудь прохиндейки, а ведь Васенька такой хрупкий и ранимый. Нельзя его этим хищницам отдавать. И в коммуналке опустела еще одна комната.



Шкалик понял, что ему нужно учиться резать не только хлеб, но и колбасу.
И выключать газ. Кстати, во время пожара заглянул Оскар. Что-то он забыл забрать из холодильника при отъезде. Ну, теперь уже и не заберет.

 

Так! Теперь я сюда пришла читать!

 

Не, будет ждать следующих вселенцев, как вечное привидение барака. ((((

Вот это самое сложное было. Таблички для всех стандартные выскакивают. И как это все под 30е годы подкрутить?

А тут уже все к финишу приходит. )))

Вот когда начну переносить Королеву улья.... Там все-таки 60 детей, 10 трутней. ))))))))))))

 

Читать дальше...

Совсем тихо и безлюдно стало в бараке. Хуже всего воспринял расселение Комбайн Иванович. Мол, старость на пороге, а я все один, и некому мне будет подать стакан воды. Есть, конечно, Шкалик. Но тот, если и подаст, то только стакан с самогоном.



Так что Комбайн Иванович подстраховался и решил завести себе собачонку. Ты домой приходишь, она тебе радуется. Стакан воды, конечно , не подаст, так хоть оближет. Правда, ему периодически названивала какая-то престарелая болельщица, но с ней связывать свою жизнь Комбайн Иванович почему-то не хотел. Лучше уж собачка...



Остальные обитатели коммуналки тоже развлекались, как могли. Шкалик много ел и еще больше пил, пока было что. А Рива со скуки даже убралась на кухне. И выбросила, наконец, мусор.



Комбайн по совету Аделаидки связался со старухой, промышлявшей травками. Старуха выращивала на своем огородике какие-то жутко полезные сорняки и продавала их легковерным идиотам по цене стратостата. Причем одни и те же растения помогали от совершенно разных болезней. Ну, как помогали… Во всяком случае, никто пока от них не умер, а некоторые даже выздоровели. Комбайн Иванович, готовясь к потенциальной встрече будущей матери своих будущих детей, вознамерился омолодиться. Вид свежевыкопанного пырея не вдохновил Комбайна Ивановича, и он предпочел новейшую разработку какого-то старорежимного профессора Преображенского. Неясно, насколько эта разработка повлияла на мужскую силу престарелого жениха, но насморк у него прошел.



Как оказалось, свято место пусто не бывает, как и не бывает свободной жилплощади. Не успели съехать предыдущие жильцы, как в барак заявился какой-то хмырь из заводоуправления. Ордера у него пока не было, так он таскался по комнатам, проверял электропроводку и чистоту унитаза под ободком. Если учесть, что унитаз никто давно не мыл не только под ободком, но и по ободку, то немудрено, что хмырь своими придирками довел Риву до истерики. Рива сначала расплакалась, потом набила морду наглому агрессору, потом свалила на работу – искать защиты.



После того, как Оскар переехал за реку, играть за старую команду он отказался. Вроде как по этическим соображениям. На самом деле зареченские платили больше, и бутсы выдавали новые и даже по размеру. Так что перед Комбайном Ивановичем раскрывались широкие перспективы. Пусть он плохо играл, и ему давно пора было на пенсию. Но… на безрыбье и Комбайн Иванович звезда. Остальные вообще по мячу не попадали.



Риву на работе обнадежили: мол, недолго этому конторскому нервы мотать. А пока пусть сидит и жрет просроченные продукты. Авось сам отравится.



Пока Рива воевала с будущим соседом, в поселке проводилась спартакиада. От каждого барака два человека должны были участвовать в беге по пересеченной местности. (просто в Пьянково все местности были пересеченными или сильно пересеченными, так что выбирать вид бега не приходилось). Рва бегать отказалась. Ей и на работе погонь хватало. Так что в бегуны замели даже Шкалика. Благо, тот был еще после вчерашнего и не сильно ориентировался в происходящем. А зачет ставили даже тем, кто падал. Главное, скрыться с глаз судейской бригады.
Как ни странно, Шкалик не только добежал до конца дистанции, но даже вернулся обратно. Правда, уже на четвереньках. А все дело в правильной мотивации! Просто Комбайн шепнул соседу, что в его комнате припрятана початая четвертинка.



Обязанности житель коммуналки разделили по - честному. Рива чинила сломавшиеся краны и выносила мусор, Шкалик готовил, Комбайн Иванович читал советскую прессу. Вслух. С выражением. Иногда не с одним. Кстати, Комбайн Иванович свято верил в советскую прессу и охотно применял на себе полезные советы из рубрики: «Комсомольцам не слабо». Например, перед чтением прессы предлагалось немного постоять на голове, чтобы приливала кровь, и лучше воспринималось печатное слово.



Шкалику остро не хватало общения. Поэтому он стал приманывать бродячих собачек, скармливая им то, что не успел доесть хмырь из заводоуправления. Не успел он доесть совсем немного, так что псы бродили голодные и грустные и периодически устраивали бои над какой-нибудь недоеденной косточкой. Лучше бы Шкалик научил своих приятелей газеты уносить, а то от обилия советской прессы ступить было некуда. И даже на почте были вынуждены аннулировать подписку. Комбайн Иванович страшно страдал от информационного голода.



У него, кстати, почти начала налаживаться личная жизнь. Так что Комбайн Иванович даже захотел помыться – мало ли, чем знакомство по телефону закончится.



А еще, на всякий случай, Комбайн Иванович сам взялся чинить сломанную раковину. А то вдруг для знакомства требуется мужик рукастый, а у него руки из пижамных штанов растут.



Снова приперся американец – изучать русскую культуру. Сначала они со Шкаликом изучали питейную культуру, потом Шкалик обштопал иностранца в шахматы. И это они еще в «Чапаева» не играли!



А Комбайн продолжал самосовершенствование. То лампочку ногой вкрутит, то выучит наизусть книгу «Как действовать на пожаре». То начнет вслух мечтать о воспроизводстве маленьких комбайнчиков: ты домой приходишь, а они тебе радуются….




А пока пришла та самая легкоодетая особа. К Шкалику.



Рива посмотрела, как они любезничают у могилки незабвенной Кузьминичны, сделала вывод, что барышня не робкого десятка, и в ее надежные руки вполне можно передать Шкалика. Собрала свой фибровый чемоданчик и переехала за реку.



Комбайн Иванович делал карьеру. Это американский гость так красиво это назвал – «карьера». А на самом деле в одно прекрасное утро к Комбайну подошел тренер и сказал: «Работать некому, ставлю тебя своим помощником. Авось матч не продуем». Матч они продули, и на следующий день в команде и тренера не стало. Так Комбайн Иванович неожиданно стал тренером. А тут как раз Аделаидка позвонила. Мол, по старой дружбе придержала ему ордерок, так что пусть поторопится.



И остался в старом бараке один Шкалик. С девицей полуголой у него ничего не получилось. Та стала пилить его за выпивку. Так что Шкалик остался верен своей первой любви - Кузьминичне. Тем более, что у Кузьминичны перед всеми потенциальными невестами было одно преимущество: молчаливость.



И неожиданный вывод по итогам челенджа: э, нет, торопиться не надо, торопиться не надо...(с)

 

Ну, в жизни тоже кто-то всего легко добивается, а кому-то не везет. Комбайн таким невезучим оказался. А Риве увольнение напакостило.