TS4: Challenge Династия Дюваль — благородство в крови

Каникулы в Бритчестере пришлись на осеннюю слякотную погоду, и мне ничего не оставалось, как исследовать окрестности родительского поместья, а также его чердаки и подвалы. Если верить деду, раньше здесь стоял форт, ничуть не хуже старого замка Винденов, с которыми мы, по слухам, состоим хоть и в сомнительном, но в родстве. Как-никак, герб Дювалей отличается от герба нашего королевского семейства только цветами и перевязью, за которую уже сотни лет не принято краснеть…
Интересно, нет ли на чердаке собрания сочинений Симспира?.. Был бы отличный способ подкатить к Джули с искусствоведческого факультета… Так, что у нас тут?.. Подшивки старых газет, Фрэнсимс Бэкон… Кстати, тоже пригодится Джули, если профессор Аберсим все так же помешан на классике. А это что за рухлядь? Я открыл тяжеленную книгу и прочитал:



Портрет был так себе, но выглядел мой тезка, и, судя по всему, предок, вполне симпатично.
Я устроился в пыльном викторианском кресле и начал читать. Приноровившись к архаичному языку и витиеватым буквам старого симлиша, я погрузился в чтение и перед моими глазами замелькали яркие картины жизни моего славного предка, в честь которого меня, собственно, и назвали...

Законы наследования

Закон Пола — патриархат.
Закон Крови — строгие традиции.
Закон Выбора Наследника — рожденный первым.
Закон Вида — потомство.

Ограничения

Ультраэкстремальный старт: 0 симолеонов, в багаже статуя за 27000, SNBank для увеличения счетов и выплаты алиментов детям.
Право вернуться: прежде чем вернуться в Винденбург, основатель должен застроить Форготн Холлоу.
Приданое: если побочный ребенок покидает лот один или с бездомным супругом, текущий глава семьи выплачивает в его пользу сумму, достаточную для покупки жилья.
Только один университет: Бритчестер, первый студент не ранее 3 поколения.
Симы не работают до вступления в права наследования 2 поколения: зарабатывать симолеоны можно любым доступным способом.
Непредвиденные расходы: периодически вычитать рандомное количество симолеонов исходя из игровых ситуаций.
Равные условия: пользовательские предметы, имеющие высокие показатели комфорта и низкую цену, необходимые для создания исторической атмосферы, дублируются в багаже аналогами EA.
Сперва добейся: покинуть лот (независимо от возраста) может только сим, завершивший хотя бы одну основную (не детскую) жизненную цель.
Утраченные рецепты: зарабатывать симолеоны продажей лекарства от вампиризма и напитка «доза изменения» может только сим-вампир.

Установленные дополнения

Все

* ВАЖНО: старт династии не соответствует правилам Пинстар с целью усложнения жизни основателя и формально является нарушением. Просьба не ориентироваться на него при создании собственных династий и не использовать без согласования с админами сообщества.

 

А я ужасно рада всем

 

Справится, куда он денется!))

А ткацкий станок

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

, с другими интересными компами. У самой так бывает — видела краем глаза что-то, показалось, что не пригодится, а потом понадобится и фиг найдешь)))

 

Внутри и правда было очень атмосферно — потрескивал огонь в небольших каменных каминчиках,
уютно горели свечи, сновали официанты в исторических костюмах. Вся обстановка намекала на
средневековье.
Барнс загадочно улыбнулся:
— Кстати, стойка администратора находится, так сказать, в карьерной колыбели вашего предка, —
заметив наше недоумение, он пояснил, — здесь раньше была конюшня. Потом ее переоборудовали
под винодельню, а теперь вот, сами видите. Не удивлюсь, если стенные панели совсем немного моложе
наследников Феликса.

Подмигнув нам, он что-то шепнул на ухо белокурой хостесс в расшитом жемчугом платье, и уверенно
направился в зал.

Backstage. Тайны и традиции

Увы, нам не суждено было насладиться идиллией. За соседним столиком уютно расположился мой
папенька. Но это было не единственной неприятностью, потому что всего в двух шагах от него
остановилась и бесцеремонно разглядывала нас бывшая миссис Барнс. Разумеется, мама заметила
обоих. Деликатно тронув мэра за руку, она неуверенно произнесла:
— Дэниел, там твоя... Эммм... Жена. То есть, я хотела сказать, там Лакиша.
Мистер Барнс равнодушно пожал плечами, но не упустил возможности поймать мамину руку:
— Да? Лично я сегодня готов уделять внимание только двум дамам, Джеки, и они обе сидят за моим
столиком.

В общем-то, я не был особо удивлен. Скандал с разводом Барнсов был, пожалуй, куда громче того,
который грянул после выкрутасов папеньки. Лакиша Барнс не только сбежала от мужа с двухметровым
симсболистом, бросив маленькую дочь, но и обнулила большую часть общих счетов. Было отчего
не светиться радостью при встрече. Джули прервала затянувшуюся паузу, и, извинившись, отправилась
на поиски уборной, а я не мог не вставить свои пять симолеонов:
— Мистер Барнс, боюсь, за внимание Джули нам придется серьезно конкурировать, и это тот случай,
когда я не готов уступить.
Мэр с улыбкой поднял руки:
— На том и порешим. Сразу скажу, дуэлянт из меня никудышный.
— А как же политические дебаты?
— Ну, разве что. Вот мои предки, по слухам, были не дураки подраться.
— Да?
— О, да! Дело в том, что по отцовской линии у нас в роду были... Хм... Мулаты, квартероны, и далее,
далее, далее по степени разбавления крови.
Мама хихикнула:
— То-то тебя вечно тянет на смуглых красавиц... Ох, прости, это было бестактно с моей стороны.
— Хммм... — Барнс поднес к глазам мамину руку, — белая. Очень. Ни следа загара... Так о чем это я?
В отсутствие Джули я чувствовал себя немного неловко, поэтому постарался вернуть беседу в
нейтральное русло:
— О ваших предках, сэр. Думаю, найдется немало семей с самым причудливым смешением кровей.
Тот же Чжанье. Его отец, кажется с Комореби, а вот старая миссис Чжанье, если ничего не путаю,
омисканка. Разве это повод для драки?
— Сейчас, разумеется, нет, но... Скажем так, во времена твоего предка, да и поколения на три-четыре
позже, Сулани был колонией, а местное население или работало на плантациях, собирая бананы,
кокосы и таро, или служило в домах тех, кто мог позволить себе такую диковинку. Сам понимаешь,
в те времена родиться смуглым и кудрявым можно было только у служанки в хорошем доме, и
никак иначе. В моей семье все было несколько иначе, но это долгая история, отложим ее до
тех пор, пока не дойдем до приключений потомков Феликса, тогда она будет к месту.
— Ого... А наши предки пересекались?
— Было дело. Но, как я сказал, мы вернемся к этому позже. Ты ведь еще не дочитал до нападения
симспанцев на Винденбург, сынок?
Я вздрогнул. Конечно, Барнс имел в виду только разницу в возрасте, но, имея возможность видеть
одновременно его смешливые умные глаза и самодовольную физиономию моего папаши, я бы
правда предпочел быть его сыном. Чтобы скрыть смущение я помотал головой.
— Ну, значит и до Мортонов не добрался.



— Кстати, — продолжил Барнс, — это место набирает популярность, раз уж сюда выбрались сестры
Толстопятко.
Я внимательно посмотрел на двух опрятных старушек в старомодных шляпках.
— А кто эти бабульки? Первый раз слышу.
— О, это очень интересная история. Официально они всего лишь владелицы скромных лавок для
садоводов и фермеров в милейшем местечке Хэнфорд-он-Бэгли. Слухи же ходят разные. Одни
уверены, что в их семье наследницами всегда становятся сестры, которых зовут Агата и Агнес. Другие
утверждают, что никто ничего не наследует и магазинчиками владеют все те же Агнес и Агата, которые
их основали, а основаны они, на минуточку, ммммм... Да, первый патент получен во время третьей
симспанской войны от Ее Величества Элизабет. Поэтому также ходят слухи, что старушки владеют
тайной эликсира бессмертия, а также держат в руках все продовольственные контракты. В общем,
эти, как ты сказал, «бабульки» — интересные и таинственные личности.



Я пожал плечами:
— Ну, не все тут настолько таинственны. Кстати, по мне они выглядят так, будто родились еще при
Ээроне Первом, но неплохо сохранились, — я кивнул на столик в центре зала, — профессор Райт,
например, вполне обычен и привычен, а тоже сюда выбрался, хотя и безвылазно сидел в Бритче,
сколько я его знаю.
Мэр прищурился:
— Заметь, он тут без миссис Райт, поэтому постарайся не пялиться на него так откровенно, а то
рискуешь стать обладателем тайны, которая негативно повлияет на твои оценки.
— О... Вы хотите сказать?
— Не хочу, но уже сказал.



Отвернуться было легко, краем глаза я заметил, что огненно-рыжая шевелюра папаши двинулась в
направлении сестер Толстопятко. Ну и фамилия! Я не удержался и слегка толкнул маму локтем:
— У папочки новая пассия, ма... Целых две, а уж какие красавицы!
К моему удивлению, вместо проповеди о манерах она хихикнула, и заговорщицким шепотом выдала:
— Лишь бы не надорвался, бедолага!
Я был шокирован до глубины души. Однозначно, общение с мэром шло ей на пользу, да и мне тоже,
в кои-то веки мне не влетело. Я осмотрелся в поисках Джули. Мои манеры были не настолько ужасны,
чтобы делать заказ без нее, а есть хотелось невыносимо: порции в Вилла Верона были смехотворными.



К счастью, Джул показалась в конце зала и поспешила к нам.
— Прошу прощения. Им явно стоит задуматься о расположении уборных, спускаться в подвал по
таким старым лестницам на каблуках, это целое приключение. Кстати, внизу есть уютный бар, но,
увы, там сейчас не протолкнуться.

Я помог Джули сесть и мы наконец приступили к выбору блюд, в ожидании которых я продолжил
рассказывать о тревожных новостях, приходивших к Феликсу со всех сторон.

 

Эх, я тут обнаружила, что демиург прохлопал ушами и не отснял итоги 11 недели... Придется делать один отчет за 11 и 12 неделю, вот где многосерийность получится.
А бэкстейджи будут, мне чот понравилось))

 

Ждем ждем

 

Рыбное меню и правда оказалось вкусным, несмотря на кажущуюся простоту. По словам Барнса,
все овощи и травы также выращивались на острове, привозными в ресторанчике были только
раки из Гранит Фоллз и макрель с Сулани, но они особым спросом не пользовались и их держали
для эстетствующих снобов.
— Вроде моего папаши, — шепотом буркнул я, краем уха услышав, как он заказывает эту самую
несчастную макрель, — так, на чем же я остановился?

Неделя десятая. Окончание

Увы, невеселые новости не ограничились туманными слухами о грядущей войне. Скончался сосед,
лорд Бритчестер. Бонни была в полной прострации и все дела по управлению поместьем пришлось
взять на себя Беате. Феликс мог поддержать дочь только советом, но она, вроде, справлялась неплохо.



Самым большим шоком для Феликса стало то, как постарела Стефания. Он всегда считал ее младшей
и теперь чувствовал какую-то смутную неловкость за то, как медленно старится сам. Фанни, стоит
отдать ей должное, от его охов и ахов со смехом отмахивалась — жизнь она прожила долгую, детей
вырастила прекрасных, обзавелась внуками, чего еще желать?



Младшие пытались сделать невозможное — утешить безутешную Бонни. Получалось, разумеется,
не очень. Бедняжка пребывала в двух состояниях: или плакала, или смотрела в одну точку.



Эльжбета, не в силах выносить это бесконечное уныние все чаще сбегала в оранжерею. Плоды ее
экспериментов иногда бывали весьма занятными, например, из загадочной пятнистой ягоды норовило
вырасти что-то рогатое.



Глория тоже поддалась настроению, витавшему в воздухе, но подошла к нему творчески: решила,
что если все плохо, то лучшее место, чтобы об этом подумать — аббатство. Благо, сэр Дакворт
с радостью согласился сопроводить ее до материка и обратно.



Там она долго разглядывала старинные гобелены и наблюдала за прихожанами. Больше всего ее
удивил пастор Бакингем. Она не ожидала встретить петерианского священника в яковитском
монастыре.



Также ее внимание привлекла грустная но красивая дама. Пошептавшись с знакомым алтарником, она
выяснила, что это графиня Мортон, и что она посещает аббатство каждый раз, когда проезжает мимо,
и молится всегда о даровании потомства. Глория сочувственно вздохнула — она прочла достаточно,
чтобы понимать, что рожденные вампирами бесплодны, хоть молись, хоть нет.



Вернувшись домой она первым делом встала за мольберт — ей хотелось написать все, что она видела
по дороге, поэтому начала она с пейзажа.



Закончив пейзаж, она решила, что ее мастерства достаточно, чтобы начать писать портреты. Начала
она с Эльжбеты и очень сильно нервничала.



Но в итоге была так довольна полученным результатом, что решила перерисовать всех, кто только
соглашался немного ей попозировать.



Весь дом так пропах красками и пропитался вздохами и причитаниями, что Феликс иногда сбегал на
побережье — поваляться в воде и привести мысли в порядок. Вода была, мягко говоря, холодноватой,
но его это не останавливало.



Шон тем временем продолжал вести легкий и приятный образ жизни — собирал интересные камни,
ловил лягушек в прудах, смешивал лучшие родительские нектары в невообразимую бурду — в общем,
развлекался, как мог.



Впрочем, это не мешало ему считать, что он достиг определенного успеха в жизни.



Глория заканчивала портрет Дафны...



...и принималась за портрет Стефании.



Она стояла у мольберта день и ночь, придирчиво разглядывая каждую новую работу, поправляя мазки,
дорисовывая детали. Ее талант признали самые дотошные и придирчивые придворные критики, но
она все еще была недовольна собой.



Когда она приступила к портрету отца, многодневная бессонница дала о себе знать впервые — сначала
закружилась голова, а потом Глория согнулась от боли. Немудрено — она съедала от силы пару
кровавых яблок в день, и то если мать приносила и уговаривала передохнуть и подкрепиться.



Родители были озабочены ее состоянием, но поделать ничего не могли — Глори так скалилась на них,
стоило им предложить сделать паузу, что они сочли благоразумным не давить. Бетти отвлекалась
уходом за садом, Феликс ей помогал.



Из забавной ягодки выросла не менее забавная коровка. Феликс ужаснулся и постарался убедить
Эльжбету, что это явно вершина мастерства садовода, и что от этого чудовища надо избавиться как
можно скорее. Бетти протестовала, но безуспешно. Растительную зверушку забрал пастор Бакингем,
по его словам — для изучения в школе, которую посещали и Шон с Глорией.



Шон, впечатленный тем, на что способны совочек и грабли в умелых руках, тоже загорелся садоводством,
тем более, преподаватели искренне считали его одним из лучших учеников — это требовало поощрения.



Феликсу было чем гордиться — его дочерей считали одними из первых красавиц, сына — разумным
юношей с блестящим будущим. Если бы не слухи о близящейся войне и не седые волосы бывших
ровесников, он мог бы считать себя счастливым.



Впрочем, домашние заботы изрядно отвлекали — нужно было расширить кладовые для припасов,
обставить пустующие комнаты, заменить подгнившие балки оранжереи.



Оранжерея приносила все больше доходов, и Эльжбета охотно жертвовала на благотворительность
через сэра Дакворта, который не только охотно курсировал между островом и материком, но и попутно
охранял грузы и сбережения, кторые необходимо было переправить.



Глория тем временем почти закончила портрет отца. Феликс в тайне надеялся, что она выберет себе
новое занятие. Начитанная Эльжбета говорила, что многие краски содержат в себе едкие, а то и вовсе
ядовитые компоненты, а Глория и так была не особо крепкой девушкой.



Шон продолжал эксперименты с нектарами, иногда он так увлекался, что вечером его приходилось
отводить в спальню, подпирая плечом. Но кто в юности не увлекался?..



Феликс продолжал трудиться на благо семьи. Получалось настолько хорошо, что сир дю Мишон д'Анэ
попросил его изготовить кое-какую мебель для его летней резиденции.



Работы Глории росли в цене — она уже давно обогнала Беатрис и накопила себе солидное приданое.
Увы, желающих взять в жены худую, бледную и болезненную девицу было немного, а точнее всего
один — захолустный барон, по случаю побывавший на острове, предлагал в женихи своего сына,
младшего, еще не вышедшего из-под опеки нянек. Феликс вежливо обещал подумать.



К несчастью, состояние Глории ухудшалось. Из-за краски ли, или из-за чего-то другого, но она была
слаба, ее терзали головокружения и головные боли и она, несмотря на свою устойчивую вампирскую
природу очень плохо переносила суровый островной климат.



Шон, тем временем, завершил свои изыскания — полученный им напиток содержал ровно столько
волчьего корня, чтобы он был незаметен на вкус, но через пару часов вызывал такую тошноту, что
на несчастного было больно смотреть. Он решил испробовать свое зелье на заклятых школьных
врагах под предлогом выпивки в знак примирения, и заранее предвкушал эффект.



Заодно он несколько расширил плантацию орхидей — пока в школе будет переполох, можно перелезть
через забор и одарить цветами девиц из соседнего здания. Конечно, если престарелая матушка
Элейн не поймает его и за ухо не отведет к пастору Бакингему.



К счастью, Феликс понятия не имел о планах сына. К сожалению, этому была причина — зайдя
очередной раз уговорить Глорию немного ограничить время за мольбертом, он нашел ее на полу
без движения возле прекрасного морского пейзажа. Это явно было лучшее, что она написала, но
Феликсу было не до восторгов.



Он подхватил свою маленькую упрямицу на руки, отнес в комнату, когда-то служившую девочкам
детской и уложил в постель. Каморку с мольбертом он закрыл наглухо, окно в комнате открыл ровно
настолько, чтобы свежий морской воздух не выстуживал нагретые стены, и, убедившись, что Глория
дышит ровно и спокойно, отправился на поиски Эльжбеты.



Портреты он повесил над камнем, который служил ему верстаком, пообещав при случае найти им
более приличное место.



Бетти выслушала тревоги Феликса спокойно.
— Ты хороший отец и все сделал правильно. Если она будет упорствовать, я тебя поддержу. Сестре
графа не пристало дышать отравой и ходить измазанной в охре, как какой-то кустарь.



Жаль, что у юной Изабель не было того, кто сказал бы ей, что пристало молодой дворянке, а что нет.
Шон встретил ее на берегу с удочкой и таким грустным лицом, что сердце сжалось.



Он хотел было спросить, что стряслось, но потом решил, что хоть они и кузены, бестактно лезть не
в свое дело. Вежливо поклонившись, он занял место поодаль и закинул удочку.
Изабель заговорила первой:
— Не знала, что вы любите рыбачить, кузен.
— Люблю, но удается мне это чаще всего ночью, по известным причинам.
— Понимаю. До вас уже дошли вести?
— До нас доходит множество вестей, кузина, и все с изрядным опозданием. О какой вы спрашиваете?
— Дядюшка при смерти.
— Что? Отец?! Но я же видел его буквально час назад, — Шон в панике выдернул удочку и крупный
окунь запрыгал по песку.
— Ну что вы, кузен, я о сире Стефане... Собрались все и я неуютно чувствую себя в этой толпе
стервятников. Особенно племянник моего супруга... Я его боюсь.
— Немудрено. Ходят слухи о грядущей войне между... — Шон прикусил язык, но было поздно.



— Война?! Между... Ох... Но принц еще так юн... И его мать — моя золовка. Как же... — на Изабель
было жалко смотреть.
Шон попытался успокоить бедняжку:
— Это всего лишь слухи и сплетни. Не думаю, что притязания его симспанского величества на часть
земель, включая этот остров, для вас новость. Они были всегда.
— Да, но... Ох, кузен, лучше бы я этого не слышала.



Изабель положила удочку на песок, отряхнула подол, церемонно попрощалась и припустила вверх по
склону с такой скоростью, словно за ней гнался граф Штрауд.



Удочку подхватила одна из ее дам-компаньонок, но с ней Шон беседовать не намеревался, поэтому
отправился домой, сообщать отцу печальные новости.



Спустя некоторое время, прогуливаясь, Феликс с Эльжбетой заметили супругу Стефана в белом
траурном одеянии. Увы, как все симспанки она была горда до заносчивости, поэтому на приветствие
ответила сухо, а от слов утешения дернулась, как от пощечины, и поспешила уйти.



Ближе к вечеру пришла Бонни с сообщением о том, что ее сын Кристиан присмотрел для семьи
особняк на материке. Феликс не знал, радоваться ему или печалиться. Он как-то привык, что дочери
рядом, в двух шагах, но слухи о войне... Лучше уж материк.


Барнс кинул взгляд на дорогие часы:
— Однако, мы изрядно засиделись. Сынок, ты позволишь мне поухаживать за твоей дамой и отвезти
ее домой?
— Только на условии, что я сам умыкну вашу даму, и она приготовит мне на завтрак что-нибудь очень
вредное, но очень вкусное.

К моему удивлению, мама, вместо лекции о здоровой пище, рассмеялась и взъерошила мне волосы,
попрощалась с Барнсом, пообещала Джули встретиться и обсудить продолжение, взяла меня под
руку и мы направились домой. По пути мы с ней оба молчали — было о чем.

Итоги недели

 

Эх почему так мало. Когда ж уже узнаем о войне и чем она закончилась. Интересно же.

 

а я как-то поняла, что если скринить каждое повышение навыка на один шаг — овердофига скриншотов получается, поэтому начинаю фиксировать цифры ближе к 6-7.

не только школа, таки и сам Бакингем, имени которого школа, тоже есть)))

 

Через один бэкстейдж))

 

Переживаю за Глорию с этими ядовитыми красками

 

Ничего, у нее будет возможность надышаться свежайшим воздухом, да и вообще в ближайшее время будет много новых возможностей)

 

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

Утром меня разбудил аппетитный запах свежих оладий. Сначала я подумал, что мне снится, потом —
что у меня галлюцинации, но на кухне и правда стояла несгибаемая Жаклин Сэмптон-Дюваль и в
руках у нее была сковородка. Вот уж не думал, что моя вчерашняя шутка будет воспринята как
руководство к действию...

Сухие ветви

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

Я метнулся в душ, пока прекрасное видение не рассеялось и не превратилось в сельдерей или
тертую морковку. Такого разочарования я не переживу.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

К счастью, пока я чистил зубы и приводил себя в порядок, с кухни все еще отчетливо пахло вкуснятиной.
Интересно, а Джул умеет готовить оладушки? Ох, какие только мысли не лезут в голову с утра...

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

За столом я не сразу решил, что мне больше нравится: оладьи с кленовым сиропом, или сияющие
глаза мамы.
— Да ты вся светишься, ма!
— Не говори глупости, ешь, пока не остыло.
— Да нет, правда, ты чудесно выглядишь. Надо почаще устраивать такие вылазки.
— Не думаю, что у мэра достаточно свободного времени.
— Ну, на тебя он время найдет, я уверен...

Мама вспыхнула, пожала плечами и поспешила сменить тему:
— Звонил твой дядя, он о чем-то хочет с тобой поговорить.
— Брендон может говорить только о байках, пиве и деньгах, которых у него всегда не хватает, — я
поморщился. Дядюшка Брен был не лучшей ветвью семейства.
— Я имела в виду твоего дядю Натаниэля, у него к тебе есть какое-то дело, как он считает, важное.
— О... Это другое дело!

Матушка посмотрела на меня неодобрительно. В отличие от папиного младшего брата-пьянчужки,
дядя Нэйт Сэмптон вызывал у меня намного больше теплых чувств, хотя мама с ее пуританскими
взглядами моих восторгов не разделяла — все же Натаниэль был владельцем самого крутого
ночного клуба на материке, со всеми его атрибутами.

— Что-то многовато энтузиазма, Феликс. Я очень надеюсь, что для разговора вы выберете место...
Более-менее пристойное.
— Ну конечно, мам! Мы переговорим в офисе дяди Нэйта, идет?

Я не стал уточнять, что офис Натаниэля Сэмптона расположен на третьем этаже клуба «Лихорадка».
Некоторые вещи маме лучше не знать.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

Поблагодарив за вкусный завтрак, я отправился мыть посуду — во-первых, никогда не помешает проявить
заботу, а во-вторых, при наличии в доме посудомойки, невелика работа.
Все мысли вертелись вокруг вечера — Нэйт зря звать не станет...

 

Она вообще как-то сразу зажила своей жизнью и очень вписалась в сценарий)
Дядя... дядя как дядя, брат ее, со всеми вытекающими последствиями — хороший вкус и независимость)

 

Разумеется, я весь день был, как на иголках, и к клубу приехал задолго до открытия. Настолько
«задолго», что он был пуст — парень на фейсконтроле сказал, что Нэйт уехал рано утром и будет к
открытию. На предложение подождать внутри, я покачал головой — погода была чудесная, книга
у меня была с собой, поэтому я решил провести время под неярким предвечерним солнышком.

Бегство

Грустные открытия преследовали Феликса, подкрадываясь с самых неожиданных сторон. Как-то раз,
прогуливаясь вдоль берега, он заметил двух оживленно беседующих пожилых кумушек. Подойдя
поближе, он с ужасом узнал в обеих своих бывших подружек — леди д'Анэ и Алькорн... Узнал, если
честно, с трудом — морщины, седина... То, что теперь ожидает и его самого.



К счастью, всегда было кому отвлечь его от грустных мыслей. Наследник радовал любознательностью
и стремлением освоит как можно больше полезных умений, младшая дочь поражала художественным
талантом, старшие были не только удачно, но и счастливо выданы замуж. Не всем так везло.



К тому же в жизни Феликса присутствовало главное счастье — его милая Бетти. Он буквально носил
ее на руках, почти каждый день устраивая ей маленькие импровизированные свидания в живописных
уголках острова, словно предчувствовал, что этой идиллии скоро придет конец.



На исходе осени в поместье пожаловала Стефания. Без сына и в сопровождении всего нескольких
доверенных придворных. Первым, кого она заметила, стал Шон — он, как обычно, был в оранжерее,
пытался перещеголять матушку и вывести новый сорт ароматных роз.
Он искренне обрадовался визиту тетушки, но та с озабоченным видом потребовала немедленно
провести ее к родителям. За ней следовал преподобный Бакингем и долговязая седая леди.



Феликс, уже распахнувший объятия для любимой сестры, словно споткнулся о ее тревожный взгляд.
Губы Стефании дрожали, когда вместо приветствия она сказала всего два слова:
— Война объявлена.
Стоявшая поодаль Эльжбета ахнула, но осталась на месте, а ошарашенный Феликс выдавил:
— Как?! Когда?..
— Стефан скончался, Ээрон еще молод, и наша племянница считает, что под рукой ее супруга наше
государство... Ох, да что я тебе пересказываю? Изабелла никогда не отличалась ни умом, ни красотой,
и если второе скорее печально, то первое - воистину прискорбно, брат...
— Но идти против семьи... Против брата!
— Неполнородного брата, более того, против тетушки ее супруга, не забывай, мать Ээрона симспанка.
— Надо организовать оборону... Сражаться!
— Нет времени, милый. Симспанский флот в сутках пути от острова, ветер попутный. Надо бежать.
— Но... Дакворты... Беатрис... Мэгги!
— О них позаботятся, Феликс, а тебе нужно спасать семью. У Изабеллы и ее супруга к тебе личные
счеты. Леди Мортон согласилась предоставить вам небольшой дом в Хэнфорд-он-Бэгли, чуть выше
по реке от замка Мортонов.

Высокая леди сдержанно кивнула:
— Мой младший сын, Эйнджел, поедет с вами, сэр, и укажет вам дорогу. Я послала его забрать
лошадей из старого замка, он будет с минуты на минуту.

Стефания взяла брата за руку:
— Мортонам можно доверять, милый. Леди Элиза служит мне верой и правдой много лет, ее сыновья
ни в чем ей не уступают. Беги. А нам пора, надо оповестить как можно больше людей.



Когда семейство Дюваль, спешно собравшись в дорогу, спустилось вниз, черноволосый кудрявый
юноша уже ждал их, успокаивая нервно всхрапывающих лошадей. Феликс, с детства росший на
конюшне, проверил подпруги, подсадил Эльжбету, убедился, что Глория, никогда не ездившая
верхом, не мешает Шону управлять флегматичной белой кобылой, и сам вскочил в седло с такой
легкостью, словно был не старше молодого Мортона.
Тот одобрительно хмыкнул, и выехал вперед, указывая кратчайшую дорогу.



Путники дважды останавливались, чтобы поменять лошадей, и гнали без отдыха.
Домик, который должен был стать их пристанищем на неопределенный срок, выглядел добротно.
Он располагался на холме, откуда открывался прекрасный вид на окрестности.



Глория к исходу путешествия настолько измучалась, что серьезно переоценила свои взгляды на
материальные ценности. Стоит отдать ей должное, она стоически старалась не охать, слезая с
лошади, и вообще не жаловалась на неудобства. Было ли это проявлением личного мужества, или
влиянием обаятельной улыбки их юного провожатого — неизвестно...



Шону Эйнджел тоже понравился, за время в дороге они если не подружились, то стали добрыми
приятелями — оба не так часто общались с ровесниками, поэтому рады были хорошей компании.



Спустя некоторое время, когда беглецы разобрали вещи, отдохнули и пришли в себя, их навестили
Мортоны: сама старая графиня Элиза, явно только что с дороги, ее старший сын граф Натаниэль и
его супруга Катрин.



Глория смотрела во все глаза — Катрин Мортон считалась одной из красивейших дам при дворе
д'Анэ. Впрочем, все члены семьи отличались молочным оттенком кожи, золотисто-карими глазами
и прекрасными манерами. В том числе Эйнджел. Особенно Эйнджел.

Ее интерес к младшему Мортону заметили все, включая его самого.



Поэтому он не удивился, когда Феликс и Шон предположили, что Глория может стать неплохой
партией для младшего сына уважаемого семейства. И возражать тоже не стал — девушка пришлась
ему по душе, а до свадьбы еще дожить надо.



Когда Шон сообщил сестре, что ее союз с Эйнджелом — почти решенное дело, та разве что не
запрыгала от радости.



Эльжбета к новостям тоже отнеслась благосклонно, рассудив, что уж лучше выдавать дочь замуж за
того, кто нравится, чем за того, кто предложит лучшие условия. Хоть в Глории и текла изрядно
разбавленная королевская кровь, Бетти не хотела для нее незавидной судьбы принцесс.



Жизнь потихоньку входила в новую колею — Бетти и Феликс старались обустроить быт, благо никогда
не были избалованы наличием слуг, дети с удовольствием гуляли по окрестностям и дышали чистым
воздухом.
Редкие письма, которые доставлял нарочный Мортонов, рассказывали о ходе военных действий.
Юный Ээрон II проиграл битву за остров и оборонял береговую линию континентальной части
Винденбурга с переменным успехом. Вестей о детях Феликс почти не получал.



Эльжбета старалась научить Глорию всему, что может пригодиться ей в самостоятельной жизни.
Представления о том, что «может пригодиться» у нее сильно изменились, поэтому она учила дочь
обороняться, использовать как оружие все, что под руку подвернется, включая заколки и шпильки.



В первый день зимы нарочный Мортонов привез приглашение посетить замок. До сих пор Феликс с
семьей любовались им издалека и были рады посмотреть на жилье радушных соседей поближе.



Графские владения явно процветали — у стен замка паслись редкие бриндлтонские овечки, по словам
юного пастушка «малое стадо для хозяйских нужд». Феликс присвистнул — даже такое поголовье
стоило как половина его земель, настолько ценилась тонкая легкая шерсть этих красавиц.



Мощеный двор с колодцем был ухоженным и чистым, несмотря на открытые конюшни. Во дворе гостей
радушно встретили хозяева. Старая графиня заговорщицки улыбалась, пока показывала Феликсу
свои владения, и он сгорал от любопытства, — что же она затеяла?



Впрочем, птичник на возвышении, выстеленном дерном, ему понравился — места во дворе было
немного, и такое решение показалось ему интересным, а пасущиеся на этом импровизированном
холме козы наглядно доказывали, что трава прекрасно растет не только на земле.



Внутреннее убранство было выдержано в традиционном стиле, но его Феликс так и не успел толком
осмотреть.



В обеденном зале его ждали Джек и Мэгги: живые, здоровые и явно довольные переменой места.



Разумеется, тут же начались расспросы — с обеих сторон. Все делились той информацией, которой
владели, понемногу собирая общую картину. Хозяева замка, участвовали в оживленной беседе,
параллельно занимаясь своими делами, например, Натаниэль пытался успокоить расшалившуюся
дочь, как Феликс потом узнал — единственную, к неудовольствию старой графини.



Как ни странно, с маленькой непоседой легко справилась Глория. У нее на руках малышка сразу
притихла и с интересом начала разглядывать окружающих, лепеча что-то на ушко новой знакомой и
изредка дергая ее за белокурую прядку.



Феликс не мог не отметить, что дела кузнеца, похоже, шли в гору. Тот подтвердил его догадку:
— Да, сэр, как видите, ни я, ни Мэг ни в чем не нуждаемся. Госпожа Элиза хорошо оплачивает мою
работу, а комната при кузне намного просторнее нашей хижины на острове.
— Я рад за вас. Но когда вы уехали?
— О, думаю, раньше вас. Здесь неплохо, а когда подкопим денег, обзаведемся своим домом вниз
по реке. Уж больно славные места.

Эльжбета выразительно посмотрела на мужа и обратилась к Катрин Мортон:
— А нет ли во владениях вашей семьи пустующих домов?
— Не припомню... Вот, разве что, старая мельница... Дом при ней добротный, каменный, но мельник
переехал с семьей повыше, построил новую мельницу, с водяным колесом. Река-то все время течет,
даже в мороз, а ветер в наших местах день есть, а потом неделю не дождешься...



Феликсу не надо было повторять дважды. Леди Элиза не возражала и, получив задаток, подписала
дарственную на вполне достойный надел земли и мельницу, добродушно заметив, что кузню там
обустраивать не придется — жил там уже один кузнец, да уехал, разве что Джек все устроит по своему
разумению.



Дом и впрямь выглядел надежным и уютным, кузнец довольно качал головой и смущенно поглядывал
на щедрого тестя.



Внутри было просторно и имелось все необходимое, оставалось только как следует протопить печи
и камины, и можно перебираться на новое место.



Феликс отправился искать Мэгги и застал ее на втором этаже в слезах. Комната явно была детской,
и Маргарет смотрела на деревянную колыбельку тоскливыми больными глазами.



Как мог, он попытался утешить старшенькую, но в глубине души понимал, что это невозможно.
Передав ей увесистый мешок симолеонов — оставшуюся часть оплаты за дом, он поспешил уехать,
но спалось ему еще несколько ночей неважно.



Шон и Глория, напротив, отсыпались от души, а днем занимались любимыми делами — садоводством
и рисованием соответственно.



Чем в это время занимались их родители, автор красноречиво умолчал, хотя по обтекаемым намекам
было ясно, что Феликс и Эльжбета предавались явно не молитвам за благополучный исход войны.



Мечтой Шона было повторить подвиг матери и вырастить из ягоды рогатое чудовище. Судя по
торчащим их земли маленьким рожкам, дела шли хорошо.



Феликс и Бетти наслаждались простой сельской жизнью, свежим молоком с фермы в долине, и
спокойствием. На досуге развлекались чтением писем. Так Феликс узнал, что Бонни с семьей на
континенте в полном порядке. Значит за Беату можно было не беспокоиться.
Увы, о Беатрис вестей не было никаких, но отсутствие дурных новостей по умолчанию было решено
считать поводом для надежды на лучшее.



Дни текли один за другим и семейство всерьез подумывало выкупить дом у Мортонов и остаться здесь
насовсем.



Климат Хэнфорд-он-Бэгли был почти неотличим от Винденбурга, разве что не было порывистых
ветров с побережья и запаха соли в воздухе.



Маргарет была под присмотром, да и замок Мортон, в который со временем могла перебраться Глория,
был как на ладони. А если бы еще Шон присмотрел себе местную девицу, было бы вовсе чудесно.



Таким мечтам Феликс предавался на досуге, пока неожиданно, во время одной из прогулок не встретил
сэра Дакворта-старшего. Разумеется, первым делом он засыпал его вопросами:
— Дружище! Как Аннет? А Беатрис? Где вы сейчас живете и почему не было вестей?
— Как где? На острове, все живы-здоровы.
— Но как? Остров разорен, выжгли все, кроме старого замка...
— ...и новой крепости. Война продолжается на континенте, грех было этим не воспользоваться.
— Не понимаю...
— Когда началась эта заварушка, мы как раз были в отъезде. Вернулись на пепелище, да и решили,
чем плакать да по углам ютиться, отстроиться заново. Симспанцев-то на острове почти не осталось,
вот мы и отстроили форт.
— Но... Если они вернутся?
— А зачем бы им? Старый замок они обчистили до последней плошки, все остальное пожгли и
разрушили, на что им небольшая крепость, в которой всех жильцов пять человек?

У Феликса огромный камень свалился с души. Значит с Трисс все хорошо.



Первым делом он поспешил обрадовать жену. Бетти бросилась ему на шею и чуть не расплакалась.
Все ее дети были живы.
Феликс того же утверждать не мог — о судьбе его дочек ничего не было слышно. Разве что за Берту
он был спокоен. Глиммербрук — провинция удаленная, там ей точно ничего не угрожает.



Шон новости о сестрах слышал вполуха. Его больше занимал вопрос, что будет, если скрестить лилию
и львиный зев.



Глория вообще могла думать только о прекрасных глазах Эйнджела и о том моменте, когда наконец
станет достаточно взрослой, чтобы выйти за него замуж.



Сэр Дакворт наведывался к Дювалем при каждом удобном случае, передавал письма и приветы,
рассказывал последние новости.
В один из его визитов в калитку как тень проскользнула Мэгги.
— Что это с ней?

Феликс вздохнул:
— Ну... Ты же догадываешься о природе моих детей?
— Дурнем надо быть, чтобы иметь в невестках твою дочь, да не догадаться. Кровососы они, но на
людей, вроде, не кидаются, и то ладно. А так и хорошо, сильные, здоровые...
— Здоровые, да не очень. Если такими родились, бесплодные они, дружище.
— Как так? Ты же половину города своими девицами заселил!
— Так то я, я вампиром не родился, а стал. А потом, как видишь, передумал. А они с рождения такие.
— Так и помочь нечем, значит? — Дакворт нахмурился.
— Что, за сына переживаешь?

Старый вояка махнул рукой:
— А чего за Гордона переживать? Любит он твою девчонку, а дети... Что дети? Приспичит, так в любом
кабаке найдет здоровую деревенскую деваху, да и ладно, мы, чай, не графья, попрекать не станем,
вырастим. Дочку твою жалко, глянь, на ней лица нет, так и в петлю с тоски...
— Не поможет. А вот на солнышко выйти может...



Словно подслушав их разговор, Мэгги бросилась отцу в ноги, хотела что-то сказать, но вместо этого
отчаянно зарыдала. Феликс поднял ее и тяжело вздохнул. Он не знал, поможет ли зелье вампиру от
рождения, но смотреть на страдания Маргарет не было никаких сил.



Напиток Мэгги выпила решительно и не морщась. Когда снадобье начало действовать, она даже не
вскрикнула, хотя Феликс помнил, как это неприятно.



Когда, спустя пару часов, сэр Дакворт вышел во двор и застал там ошалевшую от новых ощущений,
розовощекую и улыбающуюся Маргарет, он только одобрительно крякнул — до того она была не
похожа на давешнюю бледную исстрадавшуюся девочку.



Шон воспринял новость о превращении сводной сестры холодно и сдержанно, а Глория закатила
самую настоящую истерику. Она считала, что тоже имеет право выбирать, в каком виде жить, и что
лучше бы ей быть человеком и нарожать Эйнджелу ораву здоровых и крепких детей.



Увы, ее эмоциональное выступление не произвело на родителей никакого действия, более того,
Эльжбета, отчитав дочь за детскую выходку, усадила ее за ткацкий станок, велев закончить узор и
успокоиться.



Феликс, чтобы не выпускать пар на строптивых детей, решил поплавать в небольшом затончике у
водопада. Вода была ледяная, но ему того и было нужно.



Когда он вернулся и с удовольствием согрелся у уличного очага, дома уже воцарился мир и покой.
К теме обращений больше не возвращались, каждый занимался своими делами, и только Шон
иногда задумчиво перебирал травы и корешки, поглядывая на широкую барную стойку.



Мэгги не навещала отца довольно долго, а когда пришла, огорошила его новостью:
— Ну что, готовься стать дедом!
Феликс от души поздравил дочь, но попросил ее не слишком распространяться об этой новости,
мало ли... Та покивала, соглашаясь...



...и почти тут же, «по огромному секрету» поделилась радостным известием с Эльжбетой. К вечеру
о беременности Мэгги знал весь Хэнфорд-он-Бэгли.



Как и о том, какого рода проблемы у нее были. Встревоженный Эйнджел решил задать Глории
тревожащий его вопрос в одну из самых холодных ночей года:
— Так значит, у тебя не будет детей?

Глория покраснела и всплеснула руками:
— Я так и знала! Ты хочешь подыскать себе другую невесту, ведь так?
— Я просто спросил...
— Да, не будет, если... Но у Мэгги же будет! Я... Я уговорю отца, вот увидишь...

Увидев невесту в слезах, Эйнджел устыдился и принялся ее успокаивать, что удалось с огромным
трудом. Увы, это было не единственное прискорбное событие в этот вечер.



Джек, решивший, что беременной жене не стоит одной возвращаться в такую погоду, решил добежать
до дома Феликса и проводить ее. Увы, он не был готов к коварству местной зимы и, пешком дойдя до
самого порога, замерз насмерть.
Когда его нашли утром, он был похож на ледяную статую.
На Мэгги было жалко смотреть. После скромных похорон она все рвалась домой, но Феликс и Бетти
твердо решили, что она поживет с ними, пока немного е придет в себя.



Сказать было легче, чем сделать — Днем Мэг была тихой и молчаливой, а по ночам рыдала в
подушку. В конце концов, Бетти отчитала ее, сказав, что та слишком мало думает о ребенке и много
о себе, любимой. А ребенку, в первую очередь, нужна здоровая и счастливая мама. И папа тоже
будет не лишним, вот этим бы и заняться.



Правда, заниматься пришлось ей самой, при содействии мужа, Элизы Мортон и ее доброго друга,
преподобного Бакингема, у которого как раз был неженатый сын.
Увы, услышав предложение Феликса обдумать возможность брака, Бакингем рассмеялся:
— Что? Вдова кузнеца? Сэр, вы не забываете, что мой Гленн не только сын духовного лица, но и
будущий лорд!



Феликс скрипнул зубами, но вмешалась леди Элиза:
— Друг мой, вы забываете, что «вдова кузнеца» в девичестве леди д'Анэ, а также владелица участка
земли, приносящего неплохой доход, чем ваша благородная фамилия похвастаться никак не может.
— Да, но...
— Да, и очереди невест, жаждущих выйти замуж за вашего сына я не вижу. А Мэгги здоровая девица
с хорошим приданым, едва ли у вас будут предложения лучше.

Преподобный не выдержал натиска и сдался, при условии, что сыну приглянется невеста.



Благо, до трактира, где они снимали одну комнатку на двоих, было рукой подать. Гленн оказался
приятным молодым человеком с едва пробивающейся бородкой и в облачении послушника.



Как ни странно, молодые люди почти сразу нашли общий язык, причем Маргарет не стала скрывать,
что ждет ребенка. Гленн пожал плечами, ответив, что в браке такое случается, а лишних детей не
бывает. Дело было решено.



Графиня Элиза была довольна собой — она любила устраивать чужие судьбы, а должность одной
из доверенных советниц ее величества Стефании крайне к тому располагала.
Что касается сомнений младшего сына, то о них она имела то же представление, что и вояка сэр
Дакворт: дети в браке — это прекрасно, но не обязательно, особенно для младшего сына, не
наследующего титул. Захочет — найдет местную деваху поздоровее, и пусть рожает черноволосых
золотоглазых ребятишек. Тоже мне, проблему придумал.



Эйнджел взгляды матери не разделял, но благоразумно помалкивал. Глория ему действительно
нравилась, и он предпочел бы не обзаводиться гаремом, даже с целью продолжения рода. Тем более,
если имелся какой-никакой шанс получить наследников от нее.



Я захлопнул книгу. Ну надо же, какие сложности!
Пока я читал, к «Лихорадке» начал стекаться персонал. До вечера было еще немного времени, и я
задумался, стоит ли мне продолжить ждать здесь, или прочесть еще пару глав в баре клуба, пока
там не слишком людно.