TS4: Challenge Династия Дюваль — благородство в крови

Каникулы в Бритчестере пришлись на осеннюю слякотную погоду, и мне ничего не оставалось, как исследовать окрестности родительского поместья, а также его чердаки и подвалы. Если верить деду, раньше здесь стоял форт, ничуть не хуже старого замка Винденов, с которыми мы, по слухам, состоим хоть и в сомнительном, но в родстве. Как-никак, герб Дювалей отличается от герба нашего королевского семейства только цветами и перевязью, за которую уже сотни лет не принято краснеть…
Интересно, нет ли на чердаке собрания сочинений Симспира?.. Был бы отличный способ подкатить к Джули с искусствоведческого факультета… Так, что у нас тут?.. Подшивки старых газет, Фрэнсимс Бэкон… Кстати, тоже пригодится Джули, если профессор Аберсим все так же помешан на классике. А это что за рухлядь? Я открыл тяжеленную книгу и прочитал:



Портрет был так себе, но выглядел мой тезка, и, судя по всему, предок, вполне симпатично.
Я устроился в пыльном викторианском кресле и начал читать. Приноровившись к архаичному языку и витиеватым буквам старого симлиша, я погрузился в чтение и перед моими глазами замелькали яркие картины жизни моего славного предка, в честь которого меня, собственно, и назвали...

Законы наследования

Закон Пола — патриархат.
Закон Крови — строгие традиции.
Закон Выбора Наследника — рожденный первым.
Закон Вида — потомство.

Ограничения

Ультраэкстремальный старт: 0 симолеонов, в багаже статуя за 27000, SNBank для увеличения счетов и выплаты алиментов детям.
Право вернуться: прежде чем вернуться в Винденбург, основатель должен застроить Форготн Холлоу.
Приданое: если побочный ребенок покидает лот один или с бездомным супругом, текущий глава семьи выплачивает в его пользу сумму, достаточную для покупки жилья.
Только один университет: Бритчестер, первый студент не ранее 3 поколения.
Симы не работают до вступления в права наследования 2 поколения: зарабатывать симолеоны можно любым доступным способом.
Непредвиденные расходы: периодически вычитать рандомное количество симолеонов исходя из игровых ситуаций.
Равные условия: пользовательские предметы, имеющие высокие показатели комфорта и низкую цену, необходимые для создания исторической атмосферы, дублируются в багаже аналогами EA.
Сперва добейся: покинуть лот (независимо от возраста) может только сим, завершивший хотя бы одну основную (не детскую) жизненную цель.
Утраченные рецепты: зарабатывать симолеоны продажей лекарства от вампиризма и напитка «доза изменения» может только сим-вампир.

Установленные дополнения

Все

* ВАЖНО: старт династии не соответствует правилам Пинстар с целью усложнения жизни основателя и формально является нарушением. Просьба не ориентироваться на него при создании собственных династий и не использовать без согласования с админами сообщества.

 

Тоже интересно, Джек сам замерз?
Печально, только наладилось с женой и ребенком и не стало мужа. И замену быстро нашли
Очень простая жизнь - демиург дал, демиург взял. Даа
Антураж как всегда выше похвал

 

Ага, Северинка и они же перекрашенные

Сам змэрз, а жаль, колоритный был дядька(( Но, видимо, такая у него судьба.

 

То-то и оно, что сам. А есть какой-то тайный способ замораживать неигровых?

Пасииииба!..

 

Ну, задержать как то, попросить переодеться
Но вообще, конечно от замерзания ни один сим не застрахован

 

Рентгенесим замораживает же. Ток вроде там не смертельно.

 

А, ну да, это мысль... Или поплавать с ним в мороз, тоже наверное прокатит, если игровой при этом не околеет)))

Кузнец у нас замерз как-то внезапно — все тусили в доме, а потом камера резко навелась на крыльцо, а там сюрприз.
Пришлось женить Гленна, теперь одна симка из неигровых старой девой останется, даже не знаю, в монастырь ее, или надеяться, что игра кого-нибудь симпатичного сгенерит для нее)

 

Нууууу, это точно не смертельно, если разработчики ничего не наколдовали с очередными патчами.
Да и карьера изобретателя моим пока не по эпохе))

 

о да, это точно сработает, сработало бы просто игровому нужен напарник, готовый обогреть или удерживать неуправляемого на морозе

раздетого наморозить рентгеносимом на улице и вот вам еще вариант
чет я раскровожадничалась, самой страшно

 

Демиург должен быть кровожадным! Иначе слишком благообразненькая история получится))))

 

Когда мне приветливо помахала одна из танцовщиц клуба, я, признаться, смутился — не так уж часто
я бываю в «Лихорадке», чтобы девочки запомнили меня в лицо. И уж точно не так часто, чтобы самому
запомнить их по именам. Вроде у этой рыжей была сестра-близняшка, но вспомнить имена я не мог,
как ни старался, поэтому обошелся нейтральными местоимениями:
— О, привет, рад тебя видеть! Ты не рановато?
— Наоборот, опаздываю, — она лучезарно улыбнулась и пояснила, — только из этой юбки вылезти,
уйма времени уйдет, а еще накраситься, настроиться, пропустить бокальчик-другой...
— Я и сам подумывал, не поскучать ли мне в баре, пока жду Натаниэля.
— Не наговаривай на наше заведение, скучать тебе не дадут!

Еще раз одарив меня лучезарной улыбкой, рыженькая бодро зацокала каблучками в направлении
служебного входа. Я пошел было следом, но передумал. У центрального входа понемногу собиралась
толпа — когда еще доведется почувствовать себя VIP-персоной и проскользнуть без очереди?..

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

Дух свободы

Парень на входе при виде меня виновато пожал плечами и сообщил, что хозяин так и не объявился.
Я махнул рукой и сказал, что подожду его внутри. Меня пропустили без проблем под неодобрительное
ворчание очереди.




На первом этаже, где располагался танцпол, не было окон, но я кожей чувствовал, что за стенами уже
сгустились сумерки и фиолетовые лучи прожекторов оповестили весь район о том, что «Лихорадка»
открылась. Клуб дяди Нэйта никогда не страдал от отсутствия посетителей, несмотря на жесточайшую
конкуренцию, такой уж он был харизматичный тип.




На танцполе было почти пусто, хотя я заметил пару знакомых лиц — Наоми, дочку Барнса, и Кейти
Стэнфилд, управляющую «Лихорадки», которая деловито осматривала помещение, проверяя, все
ли в порядке. Диджей потягивал холодный чай на диване, а оставленная им медленная музыка
недвусмысленно намекала, что сейчас выйдут девчонки и начнется самая жара. Я решил не упускать
и этот случай — в бар я всегда спуститься успею.




Вкус у дяди был что надо — на платформах у диджейской установки зажигали рыженькие близняшки,
а в стеклянных призмах вокруг пилонов кружились ангелоподобная блондинка и вполне себе горячая
брюнетка. Мама бы точно не одобрила их рабочий гардероб, но ее, к счастью, тут не было.




Если честно, ту близняшку, которая поздоровалась со мной на улице, я узнал исключительно по ее
прическе, да и то после того, как она послала мне воздушный поцелуй.




Я помахал ей в ответ, но сам почему-то надолго залип рядом со светленькой — странно, никогда не
любил блондинок, но в этой что-то было. Я вполне мог понять, почему Нэйт не спешит обзаводиться
семьей, в таком-то малиннике.

Постепенно клуб начал заполняться людьми, фотографы начали щелкать кадр за кадром для новых
промо, музыка стала ритмичнее, а брюнетка и блондинка убежали в служебные помещения, отдохнуть
перед следующим номером.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

Народ собрался самый разношерстный, но, как водится, к открытию в основном пришла молодежь.
Знакомых почти не было, но я и не горел желанием общаться, просто ходил, осматривался, качал
головой под музыку, одним словом, наслаждался духом свободы и веселья.




Посетители то и дело ныряли в подвальное помещение, где располагался бар. Танцпол был выполнен
из прочного стекла, поэтому танцующие могли видеть пьющих, а пьющие — танцующих, или, как часто
шутил дядя Нэйт: «Девушкам в юбках выпивка за счет заведения!»




Персонал, кроме вышибал и фейсконтроля, дядя тоже предпочитал женский. Говорил, что с дамами
ему проще найти общий язык, ну и если стриптизерша приболеет, барменша сможет подменить. Уж не
знаю, бывали ли прецеденты, но за диджейским пультом стояла вполне аппетитная загорелая девушка,
которую вполне можно было представить себе на пилоне.




Веселье между тем набирало обороты — самые первые посетители уже едва держались на ногах в
самом прямом смысле. При мне какой-то парень скатился на задницу с лестницы, умудрившись не
расплескать свой коктейль. Я решил, что риск быть облитым, обнятым, уроненным или попавшим
в облако перегара слишком велик, и двинул вниз, в бар.




В баре, как правило, публика была поспокойнее, но сегодня, видимо, был не мой день. За стойкой
расположились две прилично накидавшиеся подружки, рядом на столе отплясывала третья, явно
пытаясь увлечь собой смущенного блондина, который, судя по его виду, вовсе не был впечатлен,
скорее сконфужен.




Я заказал стакан «Огненного моря» и перекинулся парой слов с барменом.
— Привет! Ну и шумно сегодня!
— Не то слово, — она приветливо улыбнулась, — выпускники гуляют.
— Ааа, вот оно что... Не знаешь, когда будет Нэйт?
— Так он уже здесь, звонил минут десять назад с парковки. Подожди его здесь, он точно зайдет.

Я покосился на танцующую на столе девицу, покачал головой и ответил:
— Спасибо, лучше поищу его сам.
— Ищи на танцполе, едва ли он так скоро поднялся к себе.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите для просмотра ссылок!

На танцполе отплясывала рыженькая. Вторая близняшка, судя по веселой прическе. Это было
негласным правилом клуба — все девочки работают до закрытия. Оттанцевала номер? Танцуй с
посетителями, предлагай выпить по бокальчику, трави байки — в общем, продолжай создавать
атмосферу. Нэйта я и правда увидел почти сразу, рядом с пультом, за которым сменился диджей, но
чтобы пройти к нему, пришлось немного потанцевать.




Наверное, не будет преувеличением, если я скажу, что Натаниэль Сэмптон был одним из моих любимых
родственников. Компанейский, веселый, всегда готовый ввязаться в любую заварушку и регулярно
собирающий на свою задницу всевозможные приключения, но при этом стильный, уверенный в себе,
терпеливый и добрый человек. Журнал «Винденбург симсайнс» уже лет пять подряд выбирал его
самым завидным холостяком, тут он обошел даже молодых наследников Ее величества.
— О, племянник, ну ничего себе ты вымахал! — Нэйт дружески хлопнул меня по плечу.
— Ну, это ты у нас не меняешься, а мне чего бы не вымахать? Мама сказала, у тебя ко мне дело?
— Не то, чтобы дело, скорее, разговор. Долгий, так что поднимайся наверх, устраивайся поудобнее,
а я решу пару дел и если останутся силы, подойду. А если нет, так подползу и буду биться головой о
дверь, — с этими словами он протянул мне ключ-карту и махнул рукой в сторону лестницы.

Я с облегчением вздохнул — дядин офис располагался на третьем этаже, а его апартаменты — на
четвертом, и туда не то, что музыка не долетала, но и уличный шум не проникал, пока окно не откроешь.




Поэтому я с удовольствием поднялся наверх и плюхнулся на диван. Если мне вдруг захочется шумного
веселья, спуститься никогда не поздно, к тому же, ближе к ночи начинает собираться публика намного
поприличнее, чем подвыпившие выпускники. Чтобы не скучать в ожидании, я достал из рюкзака
книжку, потянулся и углубился в чтение.

 

Вообще-то предков всё-таки следует искать по отцовской линии, а дядя похож разве что тем, что блондин и симпатичный))))

 

Все может быть) Хотя, кто знает, может и перемешаются еще в ходе игры, хотя я планировала Сэмптонов с потомками Мортонов сводить, если они будут)

 

Все же Нэйт умел устроиться с комфортом — тишина в его апартаментах была, как в библиотеке.
Полуматовые оконные стекла позволяли примерно понимать, что творится на улице, но ровно
настолько, чтобы это не отвлекало ни о чего, в том числе, от чтения — чем я от души воспользовался.

Домой

Итак, малышу Маргарет предстояло родиться в законном браке — скромная свадьба состоялась во
дворе замка Мортонов, благо, он обогревался вместе с конюшнями и подсобными помещениями
особой системой воздуховодов, идущих от больших печей. До гостей долетали редкие снежинки, тая
прямо в воздухе.



Мэгги по такому случаю приодели — Бакингемы хоть и были бедны, как церковные мыши, но их род
был достаточно древним и уважаемым, поэтому о тряпье кузнечихи с острова пришлось забыть раз
и навсегда. К тому же, Феликс мог позволить себе обеспечить дочь достойным приданым, которого
будет достаточно для безбедной жизни ее и детей. И свекру с мужем что-то, да перепадет.



Погода, меж тем, лютовала — во избежание очередной трагедии, Эйнджел вызвался проводить гостей
до дома. Хоть и гнали лошадей галопом, по пути едва не околели, так что молодой Мортон громко
присвистнул на лошадей, отправляя их домой, а сам с удовольствием принял предложение Феликса
остаться на ночь.



Шон использовал ночное время для оттачивания садоводческого мастерства. Очаг во дворе давал
достаточно тепла, чтобы жвачное растение приобрело вполне узнаваемые очертания. Эльжбета
гордилась успехами сына, хоть и справедливо опасалась этого непонятного гибрида коровы с
мухоловкой.



Глория все еще продолжала злиться на всех скопом — на беременную Мэгги, на отца, на мать и брата.
Даже Эйнджел получил вместо радостной встречи ворчливое: «Иди грейся, а то нос синий уже!»



Феликс тем временем всерьез взялся за поддержание формы — годы и человеческая жизнь давали
о себе знать. Конечно, со стороны никто бы не сказал, что он растолстел или ослабел, но ему-то
было с чем сравнивать — былой скорости и силы в нем не было и он твердо решил это исправить.



Как следует размявшись, он вышел остыть на мороз и услышал шум в почтовом ящике. И правда, там
был голубь, с пурпурной ленточкой Бритчестеров на лапке, почти замерзший.
Феликс засунул несчастную птицу под камзол и бегом припустил в дом, греться и читать письмо.
Новости были хорошими — кузина Бонни писала, что атаки симспанцев успешно отбиваются по
всему побережью, а Кристиан, едва вернувшись домой, повез Беату погостить к Мортонам, а там,
глядишь, и до любимого батюшки рукой подать.
Феликс был счастлив уже тем, что все живы и здоровы — все же Бонни и ее сыновья были его семьей
не меньше, чем многочисленные дочери.



Разумеется, Бонни оказалась права: едва поздоровавшись с Мортонами и поменяв лошадей, Беата и
Кристиан отправились в убежище Дювалей. Феликс был рад увидеть, что зять в добром здравии, а
за Беату он и не переживал — год выдался пасмурный, сгореть на солнце было маловероятно.



Шон поднялся наверх, чтобы сообщить сестре, что у них гости. Разумеется, Глорию он застал не одну,
а с Эйнджелом, но комментировать поведение сестрички не стал. Кто знает, может он и сам будет
крутиться вокруг своей невесты, когда ее выберет... Или когда ее выберут ему родители, что вероятнее.



Бритчестеры загостились до Рождества — к самым праздником в импровизированной теплице Шона
расцвел волчий корень, которым украсили камины и ставни — лучше, чем ничего. Мортоны как всегда
гостеприимно звали соседей отмечать к себе, но Феликс решил, что неплохо провести время в тесном
семейном кругу.



Эльжбета приготовила рыбу, которая в избытке водилась в здешних прудах, Феликс щедро напоил
детей соком кровавых яблок, который вывез с собой на всякий случай — до сих пор Шону и Глории
вполне хватало раз в несколько дней делать по глотку родительской крови.



Феликс любовался Беатой, одобрительно покачивая головой — все же она сделала правильный выбор,
они с Кристианом были прекрасной парой. По крайней мере до тех пор, пока Кристиан не задумается
о детях...



Через несколько дней метель улеглась, за окнами стояла сказочная зима с пушистым снегом, а в
доме стало многолюдно и шумно.



Беата и Крис решили погостить подольше — пришло письмо, что подступы к новым владениям семьи
Бритчестер заняты симспанскими войсками и пробираться вдвоем, тем более, будучи родней Феликса,
было небезопасно.
Беата на досуге приглядывала, чтобы влечение Глории к Эйнджелу не переходило разумных пределов.
Удавалось это не всегда.



До того не всегда, что Беата пропустила момент, когда Глория при матери надела на палец Эйнджела
свое кольцо, и поклялась, что если не выйдет за него замуж, то уйдет в монастырь. Эльжбета только
охнула, но сказать ничего не успела.



Довольная собой Глория убежала во двор, мутузить чучело кулаками.



Шон все ночи проводил с орхидеями и волчьим корнем, поэтому в эпицентр скандала не попал.



Феликс на причитания Беаты только расхохотался:
— Неужели ты не помнишь, как вышла замуж Беатрис?..
— Но папа!
— Беа, он хороший парень, его семья оказала нам огромную услугу и до сих пор он вел себя
безупречно.
— Но...
— ...но, разумеется, я поговорю с Глорией. Чуть позже.



Разговор мог бы затянуться, но, к счастью, в гости заглянула Мэгги. Беата всегда с теплотой относилась
к сводным сестричкам, и тут же переключилась на сплетни и новости.
— Ты уже знаешь, знаешь, да? — Маргарет едва не подпрыгивала от энтузиазма.
— Что?
— У меня будет ребенок! Маленький Бакингем!
— Как Бакингем? Твоего супруга же зовут Хартман? Харкер?..
— Харпер... — Мэг на секунду помрачнела, — Джек скончался...
— О, моя дорогая, соболезную... Так что же, ты вышла замуж за вдовца с ребенком?
— Почему за вдовца? Помнишь преподобного Бакингема? Он преподавал нам историю.
— Но он уже тогда был немолод...
— Да нет же, я вышла замуж за его сына. Он вполне молод, здоров, и вообще... — Мэг покраснела.
— Ничего не понимаю, так откуда же возьмется ребенок?
— Ну... — Маргарет положила руки на живот, — думаю, родится к исходу весны.
— Но как?! — ошарашенная Беата схватила сестру за руку и тут же ее отпустила, — ты... ты теплая!
— Ага... Я вполне себе человек. Папино зелье на вкус редкая гадость, но оно того стоило...

Беата прикусила губу. Вопрос рождения наследника в их семье был больной темой. Она сбивчиво
поздравила сестру и медленно пошла к дому.



По тропинке она шла грустной, а вот в дом вошла разъяренной, и сразу накинулась на отца:
— Поздравляю, папа! Оказывается к весне у тебя будет внук!
— Э... Спасибо. Что с тобой? На тебе лица нет.
— Что со мной?! Кристиан, скажи ему, что со мной!

Кристиан смущенно пожал плечами и уставился в столешницу, будто в ней было что-то интересное.
Вместо него встряла Глория:
— Что-что, па, Беата тоже хочет детей и все причитающиеся ей человеческие радости. И не она одна.
— Девочки, я вас понимаю, но вы еще так мало живете на свете, чтобы...
— А Мэг живет много?
— Маргарет была в таком отчаянии...
— Так ты ждешь отчаяния?! Мне что, посреди поля на солнцепеке стоять, пока ты не сжалишься?

Феликс тяжело вздохнул, и выложил, как он считал, козырь:
— Девочка моя, но ты состаришься!

Беата вскинула голову и взяла мужа за руку:
— Нет, папа! МЫ состаримся.

Феликс примирительно поднял руки:
— Хорошо, как только закончится война, я сам привезу тебе это зелье. А что с ним делать, решишь сама.
— Пап, ты никого не забыл? — воинственно буркнула Глория.
— Никого! Вырасти сначала, ты еще за твои выкрутасы с кольцом розог не получила и на том скажи
спасибо.

Глория фыркнула и убежала наверх, а Шон, молча выслушавший всю эту перепалку, решил, что если
ему самому когда-нибудь захочется стать человеком, то он просто научится готовить это треклятое
зелье сам.



Эльжбета не вмешивалась, но от переживаний за девочек у нее разболелась голова и она отправилась
вздремнуть.



Поэтому стук копыт и решительные шаги по утоптанной тропинке услышали только Феликс и Шон.
Погостить у родителей приехала Трис. Одна. На удивление отца она лишь пожала плечами и буднично
выдала:
— Мои воюют, а Анетт с дочкой возится.

Шон был в восторге от боевого характера сестры.



Беатрис прогостила достаточно долго, чтобы заметить и круглый живот, и розовые щечки Маргарет.
В отличие от сестер, она была искренне рада предстоящему появлению племянника и никаких
претензий отцу не предъявляла.



Напротив, вовсю присматривала, чтобы Мэг берегла себя, и с удовольствием перебирала варианты
имен, созвучные с «Бакингем» и напоминающие о настоящем отце, Харпере. В итоге, предложила
назвать малыша Джеком, в честь папы.

Шон так часто подшучивал над сестрами и их проблемами, что Трис намекнула отцу, что неплохо бы
уже подыскать этому оболтусу достойную пару. Тот согласился, что пора.



Рассудив, что никто лучше старой графини Мортон не знает окрестных девиц из приличных семей,
Феликс обратился к ней с этим вопросом, чем навсегда завоевал ее расположение. Элиза Мортон
обожала устраивать чужие судьбы больше, чем придворные интриги и своих лошадей.



Эльжбета сперва попыталась предложить подыскать девушку из окрестностей Винденбурга, на что
Элиза резонно возразила, что найти там девицу, не состоящую в прямом родстве с Феликсом — дело
гиблое, а вот при монастыре, что на северной границе, полно девушек на выданье с прекрасными
манерами, каждая из которых спит и видит стать графиней.

Крыть было нечем, поэтому уже к вечеру невестка Элизы отправилась лично выбрать самых милых
девушек подходящего возраста, а на следующее утро вернулась с четырьмя отчаянно краснеющими
невестами.



Беатрис поднялась к Шону:
— Братец, родители решили, что тебе пора подыскать пару.
— Где, в окрестном лесу? — Шон хохотнул, обнажив острые клыки, — так зайки и белочки не в моем
вкусе, а другой дичи здесь не водится!
— Для хорошего охотника дичь можно и с соседних лесов согнать, — Трис улыбнулась, — Давай-ка,
приводи себя в порядок и спускайся знакомиться.
— С кем? — Шон побледнел сильнее, чем обычно.
— Ну, уж не с зайками! Давай, шевелись!



Внизу Шона и правда ждали милые и скромные девицы в монастырских рясах, смущенные и сбившиеся
в кучку.



Сначала он представился пепельной блондинке — просто потому, что она ему ужасно не понравилась.
Леди Гвендолин Сеймур была надменной и жеманной, поэтому с ней было не так неловко заговорить.



Розалия Гольдштейн была ему намного симпатичнее, но показалась слишком суровой.



Хрупкая девушка с копной пшеничных волос была так смущена, что Шон еле разобрал, что ее зовут
Наоми Освальд. Он хотел было познакомиться с ней поближе, но девушка была пугливее зайчонка.



А вот последняя, Лана Хадсон, была бойкой и уверенной. На фоне остальных она показалась Шону
той самой, но он не стал торопить события и отошел к Глории, попросив ее стать посредником между
ним и прекрасной девой.



Глория никогда не отличалась излишней щепетильностью, поэтому приступила к делу основательно,
сообщив девушке, что Шон — граф, наследник обширных земель и прекрасного поместья, поэтому
стать его невестой — большая удача даже для Гвендолин, которая, судя по жемчугам в волосах и
задранному носу, из очень хорошего семейства.

Лана все поняла правильно и высказала свое согласие незамедлительно.



Нареченные обменялись вполне невинным поцелуем и получили благословение Феликса и Эльжбеты.



Шон был сам не свой от счастья, особенно когда вышел во двор и увидел там взрослую плотоядную
лиану. Его мечта сбылась.



Девушки, дожидаясь Мортонов, которые должны были отвезти их обратно в монастырскую школу,
болтали и резвились — в стенах монастыря им такой воли не давали. Глория и Беатрис постепенно
узнали из обрывков их болтовни, что все четыре девушки — сиротки, но у Гвендолин есть брат, самый
настоящий лорд, чем она очень гордится.
Розалин оказалась дочкой ростовщика, мать которой умерла в родильной горячке, а отец — несколько
лет спустя, от старости, уж больно поздно женился.



Наоми о своих родителях вовсе ничего не знала — монахини нашли ее у озера и взяли на воспитание.
А Лана, невеста Шона, была местной, из долины, а родню потеряла во время эпидемии лихорадки.
По мнению Беатрис, отсутствие родни было скорее плюсом, чем минусом, при их-то образе жизни...



К чести Наоми, она оказалась стеснительной, но при этом самой смелой — по крайней мере, зверюга
Шона ее не напугала, она даже отважилась погладить ее шелковистую морду и поиграть с ней.
К вечеру, когда девушки разъехались, все разговоры были только о выборе Шона: Феликс считал, что
лучшей парой была бы богатенькая Гвендолин, Эльжбета считала, что самой красивой была Розалин,
а Беатрис была уверена, что лучшим выбором была бы Наоми.
В конце концов, точку в обсуждении поставила Глория:
— Но выбрал-то он Лану, на ней и женится!



Погода продолжала лютовать, но вести из Винденбурга приходили все более радостные: победа юного
короля была практически предрешена — Изабель, дочка Стефании, убедила своего супруга, что его
племянника пора остановить, и значительная часть симспанских войск встала на их сторону.
Конец войны был делом времени.
Дювали между тем не спешили домой, кормили плотоядную лиану, гуляли на свежем воздухе и
наносили визиты соседям. Жизнь текла в привычном русле.



Увы, на этом хорошие новости закончились. Как-то, изрядно замерзнув, проходя мимо чудовища сына,
Бетти увидела торчащий из пасти коровки кусок пирога. Решив, что именно так выглядят плоды
чудовищного растения, она ухватилась за аппетитную выпечку. Увы, когда на довольное чавканье
вперемежку с мычанием сбежались домашние, на земле валялся только кулон, который Эльжбета
никогда не снимала.

Итоги Эльжбеты

Феликс был раздавлен. Он хотел прожить со своей Бетти долгую, счастливую жизнь...
Растение он выкорчевал и сжег своими руками, пепел поместил в урну — единственное, что осталось
от его любимой жены.



Новости о трагедии разнеслись быстрее, чем семья облачилась в траур.
Мэгги, живот которой уже с трудом умещался в платье, все же зашла поддержать отца, но сама чуть
не разрыдалась.



Мужчины успокаивали девочек, как могли, но сами то и дело уходили подальше от их глаз и заливались
слезами.



Через день Трис привезла родным положенные по обычаю белые наряды, подвязала свои рукава
белыми шелковыми лентами и попрощалась — Феликс хотел похоронить Бетти там, где взял ее в
жены, ехать было решено немедленно.



Мортоны снабдили соседей лошадьми и печальная процессия двинулась в путь.



Старое аббатство было пустынным и тихим. Феликс оставил лошадей у входа, бережно взял урну
и повел детей в обход, туда, где располагался склеп, заложенный самим Феликсом при строительстве.



Письмо, которое Феликс отправил с голубем к местному духовенству, дошло быстрее, чем они доехали,
поэтому в склепе уже горели факелы, а над нишей висел миниатюрный список портрета Эльжбеты.
Феликс и дети соблюли все обычаи и покинули склеп тихими и задумчивыми.



Как раз всходило тусклое местное солнышко, поэтому семья задержалась на утреннюю службу.



Выйдя из церкви, Феликс остановился в раздумьях. Возвращаться в место, где умерла Эльжбета не
было никаких сил, везти детей домой, в разруху и, возможно, голод, он тоже не хотел.
Его раздумья прервал Шон, который внезапно показался отцу совсем взрослым:
— Пора домой, пап...
Феликс грустно улыбнулся и кивнул:
— Да, сынок. Пора домой.



Они мчались до парома как на крыльях, но уже издалека увидели, что возвращаться им некуда.
Отдав паромщику последние симолеоны и лошадей в счет переправы, они пешком поднялись к тому,
что когда-то было их домом. Сожженные деревья поскрипывали на ветру, камни фундамента и
обгоревшие балки — все, что осталось от добротного форта.



Как ни странно, оранжерея уцелела — видимо, пруд не дал огню спалить все, и пламя только слегка
лизнуло дубовые балки, да окна то ли полопались, то ли симспанская солдатня перетаскала...



Шон оглядел обугленные останки дома.
«Как мы без мамы», — подумал он.
Но вместо того, чтобы заплакать, взялся за дело: оттащил мусор, расчистил растения от пепла и
каменной крошки. Выжили даже редкие экземпляры — не в том количестве, что раньше, но все же.



До добротной лейки, которую сковал еще Эльжбете покойный кузнец Харпер, к счастью, солдатам
дела не было — валялась себе недалеко от пруда. Получив по щедрой порции воды, растения
воспряли. Да и из поездки Шон кое-что привез — о лечебных свойствах грибов ему расказала старая
графиня Элиза, и он взял не только информацию на заметку, но и парочку интересных экземпляров
на рассаду.



В дальнем углу бывшей оранжереи совершенно нетронутыми оказались несколько кустов орхидеи.
Уговорив паромщика отвезти его на материк в долг, Шон быстро продал все старине Ландиграабу
и вернулся с какой-никакой прибылью.

Феликс тем временем обнаружил под обломками лаз в подвал и решил посмотреть, весь ли его
разграбили, или он сгодится для ночевки.



Каково же было его счастье, когда он увидел, что кладовая не пострадала ни от огня, ни от захватчиков.
Им было где жить, и даже было, что есть — кроме мешков зерна и вяленой дичи внизу стоял бочонок
с кровавыми яблоками для детей.



Это, конечно, не рассеяло его тоску по Бетти, но Феликс был деятельным от природы, поэтому
сосредоточился на решении насущных проблем. За полками с припасами была спрятана дверь,
за которой...



...было вполне просторное помещение с добротным очагом. Надо было только подняться наверх,
найти и расчистить дымоход, сколотить на скорую руку пару лежанок, а сено для тюфяков и полотно...
Помнится, Дакворт говорил, что они давно вернулись на остров — уж Беатрис выручит родню, в этом
он ни секунды не сомневался.



Увы, справиться с печалью было все же сложнее, чем с насущными проблемами, поэтому, довольно
бодро сообщив Глории, что дела их не так уж плохи, в конце фразы Феликс все же расплакался.



Я захлопнул книгу и призадумался. Прожить такую длинную и разную жизнь, чтобы совсем не старой
погибнуть в зубах у какого-то плотоядного растения? По описаниям это была Проглотис Людоедия,
даже сейчас на ее выращивание требуется лицензия, а также забор с калиткой, запирающейся на
замок, от любопытных и слабых в ботанике зевак...

От грустных мыслей меня отвлекли голоса и смех — низкий, Нэйтана, и звонкий, девичий. Я подумал,
что дядюшка забыл про меня и притащил наверх одну из своих... Эммм... сотрудниц, и покраснел.

 

Вот не знаю насчет коллекции смертей — в общем-то можно, с одной стороны, а с другой, у меня игра на некоторых смертях подглючивает. Например, на фугу и дротике с ядом (а это особенно жаль, я подумываю Шона в археологи пнуть, красиво было бы скончаться от отравления в гуще джунглей).

Мне тоже почему-то Наоми больше нравится, у нее цвет глаз интересный, но сердцу не прикажешь, эх...

Бедняга Феликс, не думаю, что он намного переживет супругу, все же така лубовь!

За кладовую прям огромное спасибо leosims — могёт. Все настолько аутентичное, что сама бы съела)

 

А я разве не откомментировала. Вот я тупень!

так это коллекция, или просто место высвобождаешь?

 

Да пока не знаю, если честно) Когда людоедия высунула тортик, соблазн отправить кого-то ей в пасть был так велик, что не удержалась))))
Наверное коллекция будет, но без зацикливания на ней.